Второй пол

Повторим еще раз: ситуация женщины, а не какие-то ее таинственные особенности объясняет пределы ее личностного развития. Следовательно, будущее широко открыто для нее. Сколько раз приходилось слышать слова о том, что женщины лишены «творческой жилки». Этот тезис выдвигает, в частности, известная в прошлом антифеминистка г-жа Марта Борели. Однако складывается впечатление, что ее книги – это наглядное пособие для изучения женской глупости и непоследовательности, настолько они противоречат одна другой. Впрочем, понятие творческого «инстинкта», так же как понятие «вечной женственности», следует сдать в архив. Ту же мысль, но в более конкретной форме, высказывают некоторые женоненавистники, которые утверждают, что женщина не способна что-то создать, поскольку она – невропатка. Однако те же самые люди заявляют, что гениальность граничит с неврозом. Как бы то ни было, судьба Пруста показала, что психофизиологические расстройства не ведут ни к бездарности, ни к посредственности. Что касается аргументов, которые, по мнению некоторых, дает изучение истории, то мы уже видели, какова им цена. На исторический факт нельзя смотреть как на вечную истину, это лишь та или иная ситуация, которую можно рассматривать как историческую именно потому, что она находится в процессе перемен. Как женщины могли бы проявить свою гениальность, если у них никогда не было никакой возможности создать не только гениальное, но и просто любое произведение? Еще не так давно старая Европа была полна презрения к варварам-американцам, у которых не было ни художников, ни писателей. «Дайте нам жить, прежде чем требовать от нас поисков смысла жизни», – сказал на это Джефферсон. То же самое говорят чернокожие расистам, когда те упрекают их в том, что среди них нет ни Уитменов, ни Мелвиллов. Французский пролетариат также не дал миру ни одного писателя, сравнимого с Расином или Малларме. Свободная женщина только рождается. Когда женщина обретет полную свободу, то сбудется, быть может, пророчество Рембо: «Такие поэты грядут! Когда будет разбито вечное рабство женщины, когда она будет жить для себя и по себе, мужчина – до сих пор омерзительный – отпустит ее на свободу, и она будет поэтом, она – тоже! Женщина обнаружит неведомое! Миры ее идей – будут ли они отличны от наших? Она найдет нечто странное, неизмеримо глубокое, отталкивающее, чарующее. Мы получим это от нее, и мы поймем это»[464]. Можно усомниться в том, что «миры ее идей» будут отличаться от мужских. Ведь, для того чтобы обрести свободу, ей необходимо освоить «миры мужских идей». Попытки ответить на вопросы, касающиеся степени ее будущей самобытности и места самобытности в ее личности, привели бы к слишком смелым предвидениям. Бесспорно одно: до сих пор способности женщины подавлялись и поэтому были потеряны для человечества. Давно пора, как в ее личных, так и в общественных интересах, предоставить ей возможность для самореализации.

Заключение

«Нет, женщина нам не брат; из лени и испорченности мы сделали из нее какое-то особое, неведомое существо, не имеющее иного оружия, кроме своего пола, что означает не только вечную войну, но и войну неравным оружием, – существо обожающее или ненавидящее, но не честного товарища, существо, имя которому легион, движимое кастовым, масонским духом и недоверием вечной рабыни».

Многие мужчины подписались бы и сегодня под этими словами Жюля Лафорга; многие считают, что между двумя полами возможны только «раздоры и распри» и братство между ними немыслимо. Дело в том, что сегодня и мужчины и женщины недовольны друг другом. Остается выяснить почему: то ли извечное проклятие обрекает их терзать друг друга, то ли конфликты между ними отражают лишь некий преходящий момент в истории человечества.