Второй после Мадары (СИ)

— Может, мне вытянуть из тебя правду шаринганом? Сколько ты продержишься? — обернулся Обито вновь к Какаши.

— Обито, прекрати пороть чушь. Я здесь ни при чём. Стал бы я тебе помогать, рискуя жизнью, а потом сдавать! Ты идиот, если не видишь, что я на твоей стороне. А теперь, если мы всё обсудили, нам нужно как можно скорее возвращаться в деревню.

Обито казалось, что у него сейчас пар пойдёт из ушей. Ему хотелось верить Какаши, но что-то внутри говорило: нельзя, нельзя… Ему потребовалось ещё немало времени, чтобы разобраться, что этим чем-то были совсем не недавние события.

В глубине души Обито так и не смог до конца простить тому гибель Рин.

Заткнув поглубже своё чувство опасности, он таки переместил их обоих в Коноху, а сам направился туда, куда долго запрещал себе соваться. Больше тянуть с этим было нельзя, а настрой сейчас был как раз подходящий — взвинченный, боевой. Есть шанс, что так перенести это будет легче.

====== Фрагмент XLV ======

Зрелище было действительно что надо…

Обито вывернуло наизнанку — больно, плохо… Догадался бы поесть… Хоть он и не нуждался в пище, но все физиологические функции его организм сохранил на такой случай, и теперь глотку жгло огнём.

«Это не она, — твердил он себе, — это просто… мусор. Просто… нужный».

Он сгрёб руками то, что осталось от Рин, и осторожно завернул в плащ.

«Прости меня».

Это было то место, где он похоронил её когда-то с помощью Зецу. Обито тогда разозлился на то, что Спиральный ни на секунду не затыкается, наорал и заставил отпустить его тело и убраться хотя бы с глаз долой — раз уж оставлять без присмотра им было его запрещено. Обнимая Рин единственной рукой, он никак не мог себя заставить отпустить её — туда, вниз, в землю, одну, навсегда…

Руку свело от напряжения, а вскоре не слишком одетый Обито до того замёрз, что почти перестал ощущать и её, и ноги, и нос тоже… Почувствовав, что уже едва сможет передвигаться, он, как мог, аккуратно опустил её в вырытую ямку. Рин такая маленькая, казалось, ей там очень пусто. Обито почувствовал, что у него кружится голова, встал и размял ноги. Если он угробит себя здесь, то кто тогда её спасёт? Кто тогда выполнит его обещание?

Он стоял и смотрел вниз, гладя её взглядом последний раз.

«Подожди меня. Ещё чуть-чуть подожди».

По голым плечам бил дождь.

Он сюда никогда больше не приходил.

Он не хотел верить, что она мертва. Но здесь он её такой видел.

Однако этого нельзя было сказать о кладбище в Конохе. В Листе Рин была жива — поэтому ей не были нужны дурацкие похоронные букеты, которые вечно приносил Какаши. Обито приходил сюда не к ней — она была внутри. Он приходил сюда, чтобы ощутить, что не сошёл с ума. Несмотря на букеты, Какаши всегда разговаривал с Рин как с живой — вслух. И это давало Обито возможность почувствовать, что не только он в это верит, что они снова в одной команде, все трое, всё как раньше, разве что Какаши стал поразговорчивей.

Заканчивалось это всегда одинаково — какой бы хорошей и нужной ни была иллюзия, она исчезает. Оставляет после себя пустоту и злость. Реальность бьёт тебя по хребту, сажает на колени и заставляет подчиниться обстоятельствам.

Но Обито не позволит себя сломать.

Как он не позволил себя сломать тем камням.

Он сильнее реальности. Он в силах переломить хребет — ей.

И подчинить себе и её, и любую иллюзию. Его сон будет длиться так долго, как он захочет.

Так долго, что станет новой реальностью.

Обито шёл и ёжился. Ему казалось, что сверху на плечи нет-нет да срываются капли. Как тогда. Он то и дело бросал взгляд на небо, щурясь, — то было облеплено грязной, пользованой ватой облаков, как будто ей заткнули в нём все щели от солнечного сквозняка. Но дождя не было. Разум Обито снова играл с ним злую шутку.

Орочимару больше нет, ни у кого больше нет доступа в хранилище шаринганов. Оно расположено в том слое грунта, куда не достают корни растений — Зецу всегда жаловался, что не может туда попасть. «А если вдруг мне что-то срочно нужно будет доложить?» — ныл он. Но Обито переделывать уже ничего не собирался — не считал необходимым. Так что максимум, что здесь может быть, — это семена Белого, которые могли сорваться с одежды Обито. Но они прорастают лишь при подпитке большим количеством чакры, так что попасть в засаду ему там не грозит.

Обито пристроил свою ценную ношу здесь вместе с плащом, окинул коротким взглядом лупящиеся на него из банок шарики и почувствовал, что ноги почему-то больше его не держат. Он опустился на пол и прижался спиной и затылком к холодной стене. При случайном взгляде на угадывающийся под тёмной тканью комок сердце мучительно саднило.

Нужно было брать себя в руки.

По-прежнему чувствуя себя выпотрошенным тупым ножом, Обито поднялся, как во сне, на одной силе воли, и камуи перенесло его в самую крупную тюрьму шиноби. Таковая находилась в Скрытом Камне.

Они миновали пределы деревни.

— Ну и куда мы идём?

— Сейчас увидишь!

Наруто бежал впереди, такой весёлый и беззаботный…

Ханаби уже забыла, когда сама такой была.