Второй после Мадары (СИ)

Странно, но это зрелище снова сбило её с толку, обожгло сердце жалостью. Не в силах смотреть, Ханаби опустила голову вниз и обнаружила, что до сих пор сжимает в руке завтрак, про который уже забыла. Острое чувство пронзило новой волной. Так похож был израненный шиноби на этот кулёчек, лежавший утром на столе. Завёрнутый в бинты, одиноко ютящийся в центре пустой палаты…

Ханаби покрутила головой в разные стороны, не находя себе места, но вскоре взяла себя в руки и, стараясь снова сделать шаг твёрдым, достигла кровати.

Она взрослая, она ответственная, она умеет.

Ханаби вытащила из кармана выданного ей ещё вчера белоснежного халата моток бинта, ножницы и антисептик — своих новых постоянных спутников. Критически оценив размеры тела и ран, Ханаби забеспокоилась, что может не хватить, но пережала своему страху горло и решила действовать по ситуации.

Из-за повязки на глазах (бедный, неужели его ослепило каким-нибудь взрывом?) Ханаби не была уверена, спит ли пациент, но всё же поздоровалась и предупредила, что сейчас может быть больно. К её облегчению, никакой реакции не последовало.

Взявшись за ножницы, чтобы разрезать старые бинты, Ханаби вдруг почувствовала, как в комнате жарко. И уже в следующее мгновение осознала, что жар идёт от тела раненого. Перехватив ножницы другой рукой, она поспешно опустила ладонь на его лоб. И едва не отдёрнула. Ощущение было как от прикосновения к горячей сковородке. Кажется, медики вокруг неё постоянно твердят про то, что жар — чаще всего признак воспалительного процесса… Ханаби не знала точно, что делать в этом случае. Вроде бы, вводить антибиотики?

Таковых с собой всё равно не было, поэтому, не придумав ничего лучше, Ханаби встала и открыла окно. Ветер ворвался в комнату и взъерошил его чёрные волосы, вставшие торчком совсем как у дежурного-дикобраза.

Подцепив на боку бинт, Ханаби просунула ножницы и, вытащив от усердия кончик языка, разрезала разом все повязки на торсе. Осторожно потянув образовавшийся край вверх, Ханаби столкнулась с первой проблемой. Разумеется, ткань прикипела к ранам. Найдя в смежной с палатой ванной комнате какой-то стаканчик и продезинфицировав его, Ханаби набрала немного воды, чтобы размочить повязки. От мысли о том, чтобы отдирать их так, как делали для ускорения процесса некоторые ирьёнины, её передёргивало.

А пациент по-прежнему не приходил в сознание. Вероятно, из-за жара. Однако Ханаби нехотя допускала, что не исключено, что это вполне может быть вызвано ещё и серьёзной травмой головы.

Ханаби всё равно пришлось немножко дёрнуть: не хотел противный бинт отлипать. Конечно, пациент тут же вздрогнул и шумно выдохнул. Она так и замерла с красно-оранжевой тканью в руках, один конец которой по-прежнему терялся где-то под спиной лежащего. Но замерла Ханаби не столько от его реакции, а в большей степени от любопытной картины как-то очень неестественно распределённого по его груди загара. Только сейчас Ханаби обратила внимание, что вся левая сторона его тела существенно бледнее правой, в том числе плечо. Она даже была готова поклясться, что там, где кожа осталась целой, будто бы проходила по центру тонкая полоска, резко разграничивающая цвета. Как будто он был из двух половинок. Ханаби изумлённо перевела взгляд на лицо, ожидая увидеть продолжение контраста. Однако оно целиком совпадало с правой половиной, хотя точно сказать было нельзя из-за щетины, покрывавшей всё, что ниже повязки на глазах.

Завороженно глядя на эти странности, Ханаби осторожно коснулась линии-границы, но сколь-нибудь рельефного перехода не почувствовала.

Спохватившись, что пора бы продолжить начатое, она постаралась вытянуть бинт из-под спины. Однако то ли пациент был слишком тяжёл, то ли у Ханаби просто не хватало сил, но ничего не получалось. Не желая лишний раз беспокоить его просьбами перевернуться, Ханаби не прекращала попытки до тех пор, пока её липкими пальцами не коснулась разгадка. Похоже, на спине тоже раны, и она сейчас только мучает того, кого должна лечить…

Сделав пару глубоких вдохов для восстановления самообладания, Ханаби всё же попросила шиноби перевернуться на бок. Не дождавшись ответа, она попробовала подтолкнуть его сама, но не тут-то было. Уже в следующее мгновение Ханаби поняла смехотворность идеи сдвинуть с места такую гору мышц. Её техника — мягкая ладонь. Она никогда не была особенно физически сильна.

Ханаби задумчиво и бережно провела рукой по более или менее целому предплечью, по левому боку. Можно сказать, применила свою технику в прямом смысле. Нужно было приводить его в чувства. О том, чтобы оставить всё, как есть, не шло и речи. Даже ей было очевидно, что перевязку давно не делали, и это казалось странным и уже просто опасным. Особенно учитывая жар. Наверное, он бесклановый или из какой-нибудь не очень влиятельной семьи, вот за ним толком никто и не следит. Интересно, у него же есть кто-нибудь? Родственники?