Второй после Мадары (СИ)

Только благодаря образу Рин он жил все эти годы, только благодаря Рин он сцепил зубы и старался выжить и сейчас. Одно он знал точно: он был ей небезразличен, пусть даже как старый друг. Она бы хотела, чтобы он жил, сколько только сможет. И как бы ни было невыносимо в мире, где нет её, Обито не мог поддаться слабости, умереть — значит сдаться, тем более что выход был. Вечное Цукуёми могло вернуть ему Рин. До сих пор от одного воспоминания о взгляде, которым она смотрела на Какаши, Обито скручивало, и казалось, что у него вырывают одно ребро за другим. Ему бы только успеть тогда, он бы добился… Ничего, в его мире Рин в любом случае так посмотрит только на него.

Грудь, спину и плечи жгло огнём. Очевидно было, что раны глубокие. Кто с такими справится? Кустарных умельцев, которых он знал, давно не было в живых, а в новых он уже много лет не нуждался. В какой деревне сильная медицинская часть, да чтобы поближе — хватило бы чакры, да чтобы ни одной ипостаси Обито не знали? Да что там, хоть какого-нибудь медика бы… Надолго сил на камуи не хватит. Он вообще сомневался, хватит ли. Насколько он мог сориентироваться, ближе всего — ирония! — Скрытый Лист. Там-то ему, конечно, помогут!..

Он невесело усмехнулся — и тут же поперхнулся кровью. Вытер кулаком подбородок. Липкое, красное, мерзость.

К чёрту плащ и маску. Тогда, может, не узнают. Или узнают не все.

— Камуи!..

«Чёрт, как больно!..»

Обито ударился боком и плечом о деревянный пол. Сил не хватило материализоваться по-человечески. Он сплюнул кровь.

В обе стороны был пустой коридор. И что теперь?

Сконцентрировавшись изо всех сил на том, чтобы встать, Обито не заметил даже приближающихся шагов, хотя те должны были гулко отдаваться от стен больницы.

Только когда его робко тронули за плечо («Больно!»), он поспешно развернулся. От резкого движения потемнело в глазах. Пара секунд ушли на то, чтобы стабилизировать картинку.

На него смотрела маленькая рыжеволосая девчонка лет двенадцати со странной высокой причёской. Очевидно, разглядев в полумраке на лице незнакомца характерные шрамы, девчонка инстинктивно отпрянула. Однако атаки с её стороны не последовало, да и не успел бы сюда так скоро добраться портрет Обито — теперь, без штаба сенсоров, вовремя уничтоженного им. Неоткуда ей знать пока, чьё именно она видит лицо. Похоже, девчонке оказалось достаточно убедиться через некоторое время, что незнакомец агрессии не проявляет, и, более того, покачиваясь, едва держится на ногах. Она сделала глубокий вдох. Зажмурилась. Выдохнула. Теперь уже Обито был уверен, что та его не узнала.

Она снова открыла глаза, приняв серьёзный вид, и одновременно заставила себя сделать шаг вперёд, наверное, руководствуясь чем-то вроде кодекса ниндзя-медика.

— Пойдёмте со мной, я вас отведу в приёмное отделение.

И ни одного вопроса.

Обито выдохнул. Пока всё шло по плану, вот только Обито не знал, сколько он сам ещё пройдёт шагов.

В приёмном была суматоха. Раненых было столько, что никто не обращал на него внимания. Они были везде — у стен, на каталках, стульях, даже просто на полу. Обито уже смирился с тем, что умереть ему здесь, так как очередь до него точно не дойдёт. А между тем уже не было сил даже стоять. Чтобы ещё хоть на секунду сохранить равновесие, он прислонился лбом к стене. Прохладно, приятно.

К счастью, девчонка, похоже, отнеслась к своему долгу даже ответственнее, чем нужно. Она решительно подёргала своего подопечного за штанину (спасибо, что не за многострадальное плечо), отчего мокрый лоб Обито едва не соскользнул со стены. Провожатая потащила его куда-то сквозь толпу, явно зная нужное направление. Обито уже не видел, куда шёл, голова раскалывалась, он старался хотя бы не рухнуть прямо на раненых и не привлечь к себе этим ненужное внимание.

Толпа перестала стискивать с боков.

Последним, что он слышал, было: «Осторожно!..» — и громкий удар его собственного тела об пол.

Глаза сильно щипало. И один гораздо сильнее другого.

Точно: проклятый риннеган.

Не спеша их открывать, Обито сделал несколько глубоких вдохов. Дышать было всё ещё больно, умопомрачительно больно.

Пришлось разлепить веки, терпя яркий, режущий свет: проверить обстановку было важнее. Этот свет отражался от белых стен. Первым, во что уткнулся взгляд, был какой-то человек — тоже в белом, — он поспешно развернулся и вышел в дверь. Раздались торопливые шаги и приглушённый дверьми голос:

— Пришёл в сознание. Анестезию? Иначе выключится.

— Нет у нас лишней! Своим не хватает! — Второй голос был женский, командный.

«Узнали?.. Чёртов я идиот! Шаринган. Будто Учих не по пальцам пересчитать. И риннеган. Конченый я идиот», — с обречённой злостью заключил Обито.

Между тем женский голос продолжал:

— Если Сакура не занята, поручите ей. И пусть охрана глаз не сводит.

Только тут Обито осознал, что его руки и ноги чем-то плотно зафиксированы. Пошевелить ими не удавалось. Молодцы, обезопасились. Сил на камуи, разумеется, ещё долго не будет.