Второй после Мадары (СИ)

— Цунаде-сама тоже мне это говорила неделю назад. Что ты будешь помогать в больнице и тренировать концентрацию чакры во время изучения медицинских техник, а также укреплять силу духа. Просила разрешить тебе делать это в свободное от основных тренировок время, потому что им необходим бьякуган для спасения жизней шиноби Конохи, а твоя сестра одна, разумеется, не справляется. Я согласился, исходя из того, что это будет неплохая практика для твоих глаз. Твоя сестра обещала мне за тобой присматривать в стенах госпиталя. Но ты нарушила главное условие, под которым я на это пошёл. Ты стала пропускать тренировки в клане.

Ханаби сглотнула. Её изумлению и ужасу не было предела. Оказывается, отец знал всё, и знал давно… Но почему он не поговорил с ней раньше? Или вообще с самого начала? Может быть, это была проверка её самостоятельности?

— Это всё показывает, что ты ещё ребёнок и не способна распоряжаться своим временем. Поэтому мой прямой приказ: ты не пропустишь больше ни одной тренировки. Иначе мне придётся отменить нашу договорённость с Цунаде-самой. Тебе запрещено покидать квартал больше, чем на три часа в день в светлое время суток. Если бы я не был в долгу перед Цунаде-самой в связи с тем, что её работа спасла жизни множества членов нашего клана, я бы прямо сейчас прекратил эти твои занятия.

Всё могло быть гораздо хуже. Ханаби изо всех сил постаралась скрыть, что выдохнула с облегчением.

— Только бы Токума, только бы Токума, только бы Токума!

Ханаби сидела на кровати, скрестив ноги под собой, обхватив руками подушку, крепко зажмурившись и раскачиваясь взад-вперёд. На улице уже стемнело.

— Бьякуган!

Она тревожно обвела взглядом территорию. И едва сдержалась, чтобы не завизжать от восторга. Человеком, сидящим с включенным бьякуганом и производившим аналогичный осмотр — дежурным по кварталу — в эту ночь действительно был Токума!

Токума с детства больше всех оберегал Ханаби и испытывал к ней нежные чувства. Ханаби даже казалось, что он надеется когда-нибудь стать её мужем, благо у её отца он всегда был на хорошем счету. Ей было немножко стыдно за то, что она не отвечает ему взаимностью, и за то, что сейчас собирается с ним сделать.

— Токума! Привет, — держа в одной руке кружку с чаем, в другой — чайник, Ханаби пришлось открывать дверь попой и просачиваться в помещение тоже ей вперёд. — Скучно тебе тут? Мне что-то не спится. Днём, наверное, выспалась, — изобразив виноватый вид и подкидывая тему для беседы, улыбнулась она.

Токума выглядел усталым, но, увидев Ханаби, сразу просиял. Бьякуган его был уже неактивен. Дежурным полагалось использовать его раз в десять минут.

— Да, твой отец недоволен, Ханаби-чан, — поддержал Токума. Наедине он обращался к ней неофициально. Ей это нравилось. Почти никто в клане её так не называл. — Нам приказано не спускать с тебя глаз.

Ханаби укоризненно посмотрела на него.

— Ты же знаешь, что я не… Мне просто очень нравится заниматься у Хокаге-самы. Это так необычно для меня — тренировки не здесь и совсем другого рода. К тому же неужели ты думаешь, что под её присмотром я могу быть в опасности? — Ханаби врала напропалую. Ни одной тренировки медицинских техник, тем более с Хокаге, у неё не было. — Ой. Печеньки забыла. Я мигом. А ты начинай, а то остынет. И попробуй на сахар.

Ханаби вычисляла, сколько осталось минут до следующего использования Токумой бьякугана, бесшумными прыжками преодолевая двор и ворота. Доза снотворного была рассчитана так, чтобы заснул он быстро, но до конца своей смены точно пришёл в себя. Тонкости расчёта она запомнила на всякий случай из разговоров ирьёнинов.

Как только Ханаби оказалась на свободе, её рот непроизвольно растянулся в счастливой улыбке. Получилось.

Она не знала, что в комнате, которую она только что оставила, Токума отодвинул от себя кружку с чаем, не пригубив, и включил додзюцу. Заметив, что Ханаби повернула на улицу, он без спешки покинул комнату и направился вслед за наследницей клана.

Добравшись до госпиталя, он остался в кустах неподалёку и снова активировал бьякуган.

====== Фрагмент XV ======

В один из дней Обито пришла светлая мысль: по опыту, примерно за три недели полной неподвижности мышцы могут запросто уменьшиться в два раза. А потеря физической формы будет едва ли не хуже потери зрения. Правда тайдзюцу для слепого и так представляет немалую проблему, но лишаться последней силы не хотелось. Можно ещё, если что, кого-нибудь поджарить техниками стихии огня, но — в замкнутом помещении, где сам весь по уши в бинтах — как бы не перестараться.

Полной неподвижности, конечно, не было, Обито даже пару раз вставал (в душ: один раз помогал Какаши, второй раз — Какаши долго отсутствовал — пришлось просить медсестру).

Поэтому было принято решение почаще подниматься самому и, по возможности, превозмогая боль, напрягать все мышцы хоть как-то. В конце концов, не впервой. Хоть это и было целую жизнь назад. И тогда рядом был Спиральный…

«Стоп. А где у нас Зецу?! Какого чёрта он до сих пор ни разу тут не объявился?!»