Второй прыжок с кульбитом и пистолетом

— А потом? — влез Антон. — Что будет потом?

— А «потом» наступит нескоро, — Коля прищурился. — И если Нина, в конце концов, хочет деньги вернуть Родине, так я согласен. Не возражаешь, Антон?

— Согласен, — довольно улыбнувшись, пробурчал парень.

— Значит, будем думать, как это сделать без ошибки. Думать и работать, ведь деньги должны делать деньги, это железный закон. Не спеша мы двигались по Пушкинской — полковник Уваров пожелал взглянуть на город своего детства. А почему нет? Мне тоже все интересно, особенно встречные девчонки в мини-юбках.

— А как вы, коллеги, относитесь к гусю, запеченному в яблоках? — Коля выбросил в урну опустевший бумажный кулек.

— Так вроде не Новый год — разносолы устраивать, — удивился Антон.

— Именно, Антон! — воскликнул Коля. — Именно Новый год. По крайней мере, для меня точно. Тем более, Центральный рынок совсем рядом.

В отличие от магазинов, на рынке наблюдалось изобилие. Цены кусались, но тем избыток и обеспечивался. Здесь Остапа понесло — это про дядю Колю. В мясных рядах он, кроме гуся, позарился на телятину, свинину и баранину.

— Господи, у меня глаза разбегаются, — оправдывающимся тоном сообщил Уваров в пространство, доставая из кармана деньги.

Видимо, покупка гуся не прошла бесследно для наблюдательных людей. Нас пасли — два паренька с разных сторон устремились к прилавку. Они попытались прилипнуть к Коле, но Денис оказался на высоте. Хмыкнув, бывший спецназовец вставил одному парню палец под ребро, потом другому. Вроде бы играючи двинул, однако карманники вдруг полегли на заваленный мясом мрамор.

— Николай Сергеич, — укоризненно протянул Денис. — Щипачи, как и цыгане, поживу издалека чувствуют. Чего не досмотришь, то карманом доложишь.

— Чего?

— Не зевай, Хома, на то и ярмарка!

Мясник заржал, бросив работу на отрубом. А шустрые парни, держась за бока, молча растворились в толпе.

Глава тринадцатая, в которой герои возвращаются к музыке

В тени ореха, у ворот нашего дома, обосновался привычный рыбацкий грузовик. Рыбацкие жены щебетали в своем кругу неподалеку, а рядом с откинутым бортом маялся Федор. Как обычно, его штормило. И, пока Коля разглядывал «рыбку», охая от цен и богатого выбора, я сбегал на кухню за тазиком под названием «скорая помощь».

Тут надо заметить, что гуси, куры и карпы на рынке стоили примерно одинаково, по полтора — два рублей за килограмм. А у Феди — рубль любая цельная рыба.

— Скажи, завтра цены буду такие же? — вопросил ошарашенный Коля.

Странное дело, у самого денег полны карманы, а он выгоду все равноищет. Такова людская природа, ее не переделаешь.

— А ты, мил человек, кем будешь? — подозрительно осведомился Федя.

— Я дядя Коля! — гордо сообщил тот, показывая на меня пальцем.

Это меняло дело, и Федор его успокоил:

— Раз дядя — значит, будет.

Обеспечив Федю лечебным тазиком, я огляделся. Под нашими воротами, свернувшись в комочек, дрожал щенок. Подошел ближе. Серый от пыли и грязи холмик часто дышал, застывший гной залепил глаза.

— Дохнет щеня, — вынес приговор Федя. — Жрать уже не может.

Кусок рыбы валялся перед собачьим носом, однако интерес вызывал лишь у мух. Сам Федор, энергично уминая сало с чесноком после стандартного сеанса лечения, оживал на глазах.

— У меня под воротами никто не мрет, — несколько двусмысленно изрек я, подхватывая щенка.

Федя одобрительно хмыкнул вслед.

В тесноте летней кухни два повара в передниках готовились к пиру — Денис резал мясо, а Коля натирал гуся смесью соли, перца и специй.

— Птичка нескоро будет готова, — кровожадно заметил Коля. — А пока суд да дело, пожарим мяска в чугунной сковородке. Много мяса и много лука! А, ребята?

Денис согласно кивал головой.

Не обращая внимания на гастрономический диспут, я достал из буфета резиновую грушу, и с подоконника прибрал банку с остатками козьего молока. Немного, но щенку хватит.

На веранде, постелив старую рубашку на колени, я прыснул ему впасть молочную струю. Оно вытекло обратно, но вторую порцию, заворочавшись, кутенок частично заглотнул. Третья пошла как к себе домой.

— Дед, ты чего? — приглядываясь к моим действиям по упаковке пыльного тельца в старую рубашку, удивился Антон. — Собак умеешь лечить?

— Раньше не пробовал, но почему нет…

К психотерапии я приступил сразу, как только ощутил под рукой биение маленького сердца. Какой-никакой, но опыт все-таки был — кончики пальцев привычно закололо. Незримая связь, передавая энергию, установилась прочно, я даже почувствовал щенячий голод и боль. Однако говорить об этом пока рано.

— Сейчас проверим, — я улегся на тахту со свертком на груди. — Вообще-то возле моего дома ветлечебница имеется. Не скучайте, скоро вернусь. Пока-пока.

Черное одеяло без возражений перенесло нас на диван в гостиной.

Здесь ничего не изменилось — растекаясь по паркету, солнце жарило через распахнутые гардины. Опять старый склеротик забыл шторы задернуть!

Кошка, мирно спящая на столе, в панике подскочила. Растопырив усы, она вздыбила шерсть на загривке.