Второй прыжок с кульбитом и пистолетом

В конце репетиции музыканты джаз-банды получили магнитофонные бобины и новые нотные тетради.

— Домашнее задание, — пояснил Антон. — Здесь несколько неизвестных песен. Диана Кролл, Адель и Карэн Соуза. Не распространять! И слушать никому не давать, враг не дремлет.

Бывший десантник хмыкнул:

— Это мало поможет, хорошую песню после первого же концерта слижут. И назавтра во всех кабаках станут играть.

— До первого концерта надо еще дожить, — складывая микрофон, возразил Антон. — И чтоб он состоялся, предстоит много работать. Помните, что говорил товарищ Хрущев? Наши цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи! Все встают под бурные, продолжительные аплодисменты.

Да, с партией трудно спорить. Пока просто живешь, ничего не происходит. Хуже накатанных схем нет ничего, и если нет мечты, то врядли жизнь будет радостной. Чтобы что-то происходило, необходимо действовать.

Глава четырнадцатая, в которой не обнаруживается ни дня покоя

Запеченный гусь был чудо как хорош. Получился он румяным, с хрустящей золотистой корочкой, а темное мясо вдоволь пропиталось яблочным соком. Отрезая гостям по второму кусочку, я подумал о пользе совместного ужина. Ведь практика — это предметная деятельность людей, их воздействие на тот или иной объект с целью его преобразования. Как утверждали товарищи марксисты: для удовлетворения исторически сложившихся потребностей.

— Хорошая мысль, — хмыкнул Антон. — Главное здесь — не перебрать.

Спаивать родителей я запретил Коле категорически, да они и сами не рвались в бой после вчерашнего. Вяло завершив ужин, мама с папой сомнамбулами тихо удалились в свою келью, снабженную говорящими головами в телевизоре.

— Какие планы на вечер, Антон? — не забывая о коньяке, блаженно улыбающийся Уваров наслаждался чаем из самовара.

— Никаких, — признался парень. — Полистаю учебник перед сном, и на боковую.

— А у тебя, Михалыч?

— Тоже спать, — соврал я на голубом глазу.

Ночевать собирался не один, а с Анютой, но джентльмены о таком вслух не говорят. Как и о последующем визите к Надежде Козловской, где продолжалась решительная борьба с алкоголизмом. Успехи налицо, конечно, но расслабляться рановато.

— Отлично, ребята. Раз вы намерены спать, тогда Денис со мной на ночную рыбалку пойдет, — решил Коля. — Римма договорилась с соседом насчет лодки. Замечательная женщина Денису попалась, даже закуску обещала сварганить.

Никакой заслуги Дениса в этом не было, просто сработал мой хитрый план. Поживете с моё, и не такие операции сподобитесь прокручивать.

Владимир Вольфович Жириновский однажды предложил дать каждому мужчине по бутылке водки, а каждой женщине — по мужику. И это логично. Если мужчина думает, что он победил женщину, то он просто дурак. Не заметит даже, как она обыграла его два хода назад.

Но это все лирика и цитаты. Я представил себе лунную дорожку, на которой плещется рыба, россыпь звезд над головой, и вздрагивающий кончик спиннинга. От предвкушения аж спина вспотела.

— И не думай, Дед! — возмущенно прошипел Антон. — Не до рыбалки мне сейчас. Кстати, имей в виду: будут просить спиннинг — не дам!

Коля, однако, запросил иное.

— Можно я чуток окорока себе отрежу? Простите за наглость, но трудно оторваться. Какой-то нереальный, фантастический вкус.

Уварова после перехода настиг неслабый аппетит, однако окорок от деда Анюты показался настоящим кулинарным чудом не только ему. Мало сказать, что испанский хамон рядом не валялся — окорок просто таял во рту, вызывая эйфорию. Другие Анины подарки до этого стола не дожили. Паштет и буженина как-то незаметно кончились еще у меня дома, а домашнюю колбаску я припрятал в дальний угол холодильника, толькопару кружков Антону принес. Однако парень пробовать вкуснятину нестал, отложил в погреб до возвращения Веры.

— А червей вы накопали? — поинтересовался я.

— Ставить вопрос, как это делает товарищ Бережной — значит скользить по поверхности явлений, — с хитрым прищуром сообщил Коля. — У нас имеется бредень. Еще полгуся, коньяк, окорок… И зачем нам черви?

Глава пятнадцатая, в которой обнаруживается куча разных дел

Бэк-вокалистка Лена обитала на Большой Садовой, в старинном доходном доме.

Особняк девятнадцатого века, окруженный каштанами, прятался в глубине дворика. Недавно отреставрированное здание выглядело нарядно и импозантно.

— Ого! — восхитилась Анюта, входя в прихожую, размером с хорошую комнату. — Позволишь на хатенку глянуть?

Квартира оказалась под стать прихожей — огромной. Гостиная, две спальни и кабинет. Тут даже старорежимная лепнина на высоких потолках сохранилась. Вместе с мраморными подоконниками под ажурными окнами все это выглядело необычно и благородно, а стенные часы с гирями и кукушкой просто умиляли.

— Красиво жить не запретишь, — усмехнулся я, усаживаясь за старинный круглый стол в гостиной.

— Чистенько у тебя, — добавила Анюта. — И уютно. Паркет такойкрасивый. Дубовый?