Второй прыжок с кульбитом и пистолетом

Господи, сколько раз я проделывал подобное в прошлой жизни… Правда, давненько. И теперь эти времена вернулись! Оставалось потерпеть всего час, как мечтала недавно одна моя знакомая.

Гавань, полная матросских тельняшек и капитанских белых рубашек, до самых ворот была открыта для променада, при этом толпы желающих ломились в трапы прогулочных теплоходов. Недавно здесь Леонид Гайдай снимал знаменитую комедию «Бриллиантовая рука», и морские гиганты- красавцы, показанные в кино, декорациями не являлись.

В конце мола мы посетили буфет «стекляшки», где утолили жажду маленьким стаканчиком «Мукузани». А я и двумя — с восторгом, но без фанатизма, исключительно из принципа и для аппетита. Трудящиеся здесь вовсю молотили хинкали, однако мы задерживаться не стали. Вдыхая запах моря и гавани, побрели обратно, завершая прогулку.

Под гудки кораблей и крики чаек в порту кипела работа. Пройдет всего двадцать лет, и такого больше не увидишь — пропадут куда-то толпы морских специалистов и стаи буксиров, проводящих швартовку. Да и белоснежные лайнеры у причала исчезнут как класс, а здание морвокзала оккупируют модные магазинчики вперемешку с офисами. Чайки останутся, но это будут другие чайки, наглые и голодные.

Даже песня «про зайцев» из фильма в наши дни воспринимается иначе:

На поляне траву
Зайцы в полночь косили.
И при этом напевали
Странные слова.

Вроде бы безобидный текст, а сколько смыслов… Не знаю, какую траву косили наши руководители, но поляну просрали. Впрочем, и не траву они косили, а бабло.

Не все, конечно, однако слова в припеве «а нам все равно» точные. К нашему приходу стол был сервирован — хрусталь сверкал, столовое серебро сияло, а крахмальные салфетки резали глаз белизной. Ну и бутылка «Цинандали» стояла раскупоренной, дабы вино успело подышать. Не успели разлить, как подали горячее. Вот каким должен быть ужин при правильном планировании!

— А это что за блюдо? — удивился Денис, разглядывая желтый ломтик лимона в пиале с теплой водой.

— Не вздумай пить из чашки, засмеют, — усмехнулся я. — В воде лишь пальцы ополаскивают, потому что курицу принято брать руками.

В советские времена «цыплята табака» являлись символом эпохи. Их готовили не только в каждом ресторане — в каждой семье имелась чугунная сковородка и тяжелая крышка. У нас дома, помнится, крышка была специальная, винтовая — плющила шкворчащую куриную тушку до упора.

— Господи, что-то потрясающее, — невнятно пробормотала Анюта, аппетитно вгрызаясь в румяный бок.

— Хм… — согласился я с точностью оценки. И пока официант крутился рядом, поинтересовался: — А пару порций на вынос можно организовать?

Кивнув головой, парень умотал на кухню, а Денис ухмыльнулся:

— Детишек решил побаловать, Михалыч?

— Дети — наше будущее, — объявила Анюта известную истину. — А если Верку не подкормить, то того и не заметишь.

Багровое солнце заходило и, угрожая ветреной погодой, окрасило пурпуром кроны деревьев. Вбок от балконной террасы и вдаль, до самого горизонта, в море кишмя кишел людской муравейник.

— Купаться сегодня не буду, — пробормотал Денис. — Боже упаси. Товарищи, давайте выпьем за здоровье. Когда здоровое здоровье, когда ничего не болит, и спина гнется! За тебя, Михалыч.

Мне даже стало неловко:

— Спасибо, Денис, но гусары первый тост поднимают за присутствующих здесь дам.

Анюта вспыхнула, конопушки вокруг носика проявились ярче. И за словом в карман не полезла.

— Спасибо что помните, Антон Михалыч. Мне тоже сегодняшняя жизнь нравится! А с вами еще можно жить в прошлом и будущем, получается вечность. Жить вечно — это так просто и здорово!

Высокая поэзия, а не ужин.

Звякнув бокалами, мы дружно вернулись к деликатесу. К сожалению, курочка закончилась быстро, и я принялся ополаскивать пальцы в пиале с водой. По молчаливому согласию, вина более не пили, поэтому Анюта по-хозяйски отправила домой почти полную бутылку. И в самом деле, логично, чего добру пропадать?

Вместе со счетом официант притащил пакет, на что Денис хмыкнул:

— Отправишь голубиной почтой, как Аня?

— Фокусам не обучен, — пожал я плечами, — но мне и сбегать несложно. Кстати, за собой подобное не замечал?

Задумавшись, Денис покачал головой:

— Ничего такого. Хотя мне достаточно того, что бы сделал. Знаешь, какой первый признак пенсионера? Когда многое понимаешь, но мало делаешь.

— Эт точно…

— А я, Михалыч, стал многое делать.

Анюта заинтересовано прищурилась, а Денис подтвердил:

— Молодецкие подвиги само собой, но не об этом хотел сказать. Без ложной скромности, у меня блиндаж на войне сиял не хуже апартаментов. Всегда был правильным мужиком — где гвоздь вбить, где доску строгануть. Но последний год здоровье мало чего позволяло… А сейчас стал вроде этого вина «Цинандали»: необычная смесь горечи, сладости и кислинки. Персик и айва, понимаешь? И все получается, и все в кайф! Береги себя, Михалыч. Нам еще много гвоздей надо вбить.

— И досок построгать? — хлопая глазками, вставила Анюта шпильку. Вот гадюка, отшлепаю обязательно. Но потом, без свидетелей.