Второй раунд

Оказывается, накануне к цеху подъезжала какая-то тонированная «девятка» цвета «мокрый асфальт», с сильно забрызганными грязью и абсолютно не читаемыми номерами. Оттуда вылез незнакомый молодой парень, громко постучал в ворота и спросил какого-то Сергея. Когда Закир, вышедший на стук, выглянул в зарешеченное окошко в калитке и сказал что здесь такого нет, парень уточнил, здесь ли находится мебельный цех. Услышав отрицательный ответ, он извинился и уехал. Они с Закиром тогда не придали никакого значения этому визиту, мало ли кто может заблудиться, но теперь…

— А ты этого парня видел? Сможешь его узнать, если что? — ухватился за слова Графа Егор.

Тот отрицательно покачал головой.

— Нет, к нему выходил Закир. Я его не видел, слышал только.

— А как ты тогда узнал про машину и про заляпанные грязью номера? — удивился Марик.

— Закир рассказал. Когда машина развернулась и уехала, он подошел ко мне и сказал в шутку, что на таких тачках только ограбления банков устраивать. Когда я поинтересовался почему, Закир ответил — да потому что, все стекла в машине тонированные, снаружи хрен разберешь, кто в ней сидит. Номера заляпаны грязью, цвет не броский, в общем, классическая бандитская тачка. Мы еще тогда посмеялись с ним и забыли об этом, а теперь я уже по-другому думаю.

— Скорее всего, он выяснял, есть ли кто в цеху, — задумчиво сказал Валеха. — А еще кто-нибудь приезжал?

— Борик заехал уже под вечер — пожал плечами Граф. — Он нам завез мясо, горячие пироги, шампанское и араку, много араки, немного выпил с нами, пожелал хорошо отметить и сразу же уехал домой.

— Да, Борик мне говорил, что заезжал к вам тогда вечером, — кивнул Марик. — А еще что-нибудь ты помнишь?

Граф некоторое время задумчиво смотрел в окно и нервно тер ладонью шею около затылка, пытаясь припомнить еще что-то, потом неуверенно сказал:

— Не знаю, можно ли на это ориентироваться…

— Вспоминай, тут любая мелочь важна, — легонько подтолкнул его Егор.

— В общем, когда нас с Закиром подстрелили, я в какой-то момент буквально на несколько секунд пришел в себя и сквозь полузакрытые веки увидел три темные фигуры в масках. Лиц я не видел, передо мной маячили их ноги. Потом один из них, обутый в высокие берцы, спросил главного: «Чера, а этих куда?» «Пасть заткни! Никаких имен», — донесся хриплый голос откуда-то сбоку. «Да ладно тебе, они уже оба дохлые», — снова сказал тот в берцах, наклоняясь пониже и рассматривая меня в упор. У меня в этот момент внутри все оборвалось но, слава богу, этот гад не понял, что я еще живой. Потом я снова услышал голос главного: «Все равно трепать лишнего не надо. А этих двух жмуров бросьте там за ангаром».

Припоминая события той ночи, Граф весь покрылся липкой испариной. Было видно, что эти воспоминания ему даются с большим трудом. Закончив пересказ, он виновато улыбнулся.

— Потом меня потащили куда-то, и я снова провалился в полную темноту. Все, больше ничего не помню.

— Чера, говоришь, — задумчиво протянул Валеха. — Ну что же, это уже что-то, хотя, конечно, не густо.

— Да я в этом, честно говоря, не сильно уверен, — сказал Граф, пожимая плечами. — У меня сейчас в голове сплошная каша. Что было, чего не было — фиг его знает… Может, это мне просто приснилось.

— Да нет, брат, вряд ли тебе такое могло присниться, — покачал головой Егор. — Ладно, будем искать этого Черу, а потом…

* * *

Остановившись рядом с закрытым и опечатанным цехом Борика, Егор сидел в машине и мучительно думал, что же было сделано не так. Перед его глазами быстрой чередой пронеслись события последних двух недель. Он снова как наяву увидел распростертое тело своего друга, вспомнил застывшие в дикой, непередаваемой боли глаза Светы, девушки Закира, с которой тот был тогда в ресторане. Потом Егор вспомнил отца Закира, еще крепкого и совершенно седого шестидесятилетнего мужика невысокого роста, приехавшего на следующий день за телом сына с двумя старшими сыновьями, неуловимо похожими на отца и на убитого брата. Закир был самым младшим ребенком в большой семье, состоявшей из пяти братьев и двух сестер. Как это часто случается с младшими, он был общим любимцем.

Отец Закира, одетый в тяжелую обливную дубленку и белую каракулевую папаху, сгорбившись сидел на лавочке около морга, все никак не решаясь зайти внутрь и увидеть там холодное тело мертвого сына. Рядом с ним двумя каменными изваяниями застыли старшие братья Закира, широкоплечие и усатые мужики крепко за тридцать. Они буквально прожигали своими черными глазами парней, подошедших к ним со словами соболезнования.

Отец Закира, слушая их, тяжело молчал, уставившись в одну точку, и только тогда, когда Марик сказал, что они обязательно отплатят убийцам за смерть Закира, поднял на него глаза и тихо спросил:

— А что, это вернет мне сына?

Марик смешался и не нашел что ответить на этот бесхитростный вопрос убитого горем отца. Но зачастую искреннее горе, идущее от самого сердца, видно без слов.

Отец Закира понял, какие чувства переполняют друзей его погибшего сына, поднялся со скамейки, обнял их всех по очереди и сказал: