Второй шанс 2

Иду без предварительно звонка, во-первых, до телефона-автомата на Московской больно уж неохота дворами по темноте тащиться, а потом снова возвращаться, а во-вторых, по идее моя девушка должна сидеть дома, делать уроки ну или какими-то своими делами заниматься. Она вроде бы не большая любительница гулять просто так во дворе, выросла уже из того возраста, когда снег лопаткой ковыряют. Да и погода градусов десять ниже нуля, морозец пощипывает нос, от идущего изо рта пара на ресницах образуется иней, прямо как в песне, только там почему-то синий иней, а у меня белый.

Дверь открывает мама Инги, при виде меня её лицо расплывается в улыбке.

— Ой, Максим, здравствуй! Миша говорит, ты в Ташкенте всех победил? Какой ты молодец… Ой, а Инги дома нет. Она к подруге отбежала, сказала, буквально на пять минут, а смой уже с полчаса нет. Я сейчас позвоню подружке, пусть Инге передаст, чтобы она домой бежала. А ты пока проходи, чайку попьём.

Телефон стоит в прихожей, и она прямо при мне набирает номер. При этом не говорит, что я приехал, лишь просит передать Инге, чтобы та срочно бежала домой. Когда кладёт трубку, я киваю на авоську с дыней и хлопаю по ладонью по моей, висевшей на боку спортивной сумке.

— Я тут подарки принёс Инге… Ну и не только ей.

— Ой, да ты что ж так потратился, Максим?!

— Да ладно вам, Нина Андреевна, не дороже денег. Давайте Ингу дождёмся, а пока можете, если хотите, дыню порезать. Или спрячьте в холодильник, побережёте на Новый год. Это мирзачульская дыня, она может долго храниться, особенно в холодильнике.

— Ой, ну я не знаю, это сколько же ты за дыню отдал-то…

— Они там дешёвые, там много чего дешёвого из того, жаль, в Ташкент не налетаешься.

— Да чего Нового года ждать, сейчас мы её и порежем на стол. Михаил Борисович? А он на работе задерживается, у них, как всегда, аврал перед Новым годом, но я только перед твоим приходом ему звонила, обещал скоро прийти. А как там, в Ташкенте, тепло, наверное? Ну да, ну да, это же юг.

Проходя зал, вижу наряженную ёлку, обвешанную игрушками и мигающей гирляндой. У Козыревых ёлка, в отличие нашей, настоящая, пахнет смолой и хвоей. За чаем ведём неспешную беседу, и тут я слышу щелчок замка входной двери. Невольно подбираюсь, пряча ноги в тапочках под табуретку, а Нина Андреевна идёт встречать дочку.

— Мам, что случилось?

— Сейчас узнаешь, проходи на кухню.

Я встаю, не зная, куда деть руки, в конце концов прячу их за спину.

— Привет!

— Привет…

Мы стоим друг напротив друга, Инга несколько секунд смотрит на меня, потом подходит и нежно обнимает, я даже не чувствую боли в левом боку. Мы не целуемся (ещё чего, при матери-то), но я чувствую её тепло, и не только тепло тела, но и души, то, что нельзя передать словами, но что можно почувствовать, если два человека на одной волне. А я-то всё переживал, как она меня встретит после того вечера, когда она стала женщиной. В конце концов, рано или поздно кто-то же должен был это с ней сделать, и мне кажется, что я — далеко не худший вариант.

Кошусь на Нину Андреевну, та стоит, сложив ладошки в молитвенном жесте, смотрит на нас с умилением. Может, уже представляет нас в ЗАГСе надевающими друг другу на пальцы обручальные кольца? Хе, так-то я «за», но не будем торопить события. Мне всего 15, Инга свой 16-й день рождения отметила пару месяцев назад, то есть как минимум три года мне желательно подождать. Да и, честно говоря, не помешает присмотреться друг к другу получше, всё-таки по большому счёту мы с Ингой знакомы без году неделя, хотя мне кажется, что я знаю её целую вечность.

Наконец она отстраняется, и ещё секунд десять мы молча смотрим друг другу в глаза, и это молчание красноречивее любых слов. А затем я достаю из сумки подарки. Инга тут же примеривает тюбетейку, надевает на запястье браслет, крутится перед зеркалом, чмокает меня в щёку… Да, живи она лет на сорок позже — лента её Инстаграма тут же запестрела новыми фотками. Выкладываю на стол сувенирную тарелку, которую сначала хотел маме отдать, но, подумав, оставил нам только чайник. Нина Андреевна тут же идёт в зал, ставит тарелку на самое видное место в стенке. А я тем временем выкладываю на стол пакетики с сушёными фруктами и узбекскими сладостями, которых в Пензе точно не найдёшь.

Потом показываю свою медаль, Инга просит разрешения повесить её себе на шею и снова позирует перед зеркалом.

В этот момент наконец появляется Михаил Борисович, который крепко жмёт мне руку, и тоже что-то говорит о тратах, а я опять отмахиваюсь, мол, не к месту сейчас заводить такие разговоры, вы же мне почти как родные. Козырев после моей фразы озадаченно крякает, Нина Андреевна смущённо хихикает, Инга просто малость пунцовеет. Я улыбаюсь с невинным видом, намекая, что шутка удалась.