Второй шанс 2

1 января — выходной у всей страны. Мама встаёт первая, чем-то гремит на общей кухне, похоже, моет посуду после ночных посиделок. Кое-как открываю глаза. За окном уже светло и падает лёгкий снежок, часы на столе показывают начало девятого. Хочется перевернуться на другой бок, но нельзя — у меня там надломленное ребро. Поэтому ложусь на спину и снова засыпаю, у меня здоровый юношеский сон.

Этот день почти полностью посвящён работе над второй частью романа о похождениях Виктора Фомина. Очень хочется верить — да что уж там, я это знаю! — что первая книга будет пользоваться успехом у читателей, которые с нетерпением станут ждать продолжения. А уж я постараюсь не подвести своих поклонников. Воспоминания Козырева-старшего, который в этот раз станет моим первым читателям, я дополняю эпизодами из когда-то виденных фильмов и прочитанных книг, ну и заодно включаю собственную фантазию. До вечера успеваю накропать целую главу, благо что после обеда родители, дабы мне не мешать, на пару часов исчезают в кино, а остаток дня ведут себя тихо, стараясь даже переговариваться чуть ли не шёпотом. Батя, правда, разочек отвлёк меня от книги, поинтересовавшись, сколько мне заплатят в журнале, на что я сказал:

— Честно? Не знаю… Вот приедем с мамой в редакцию, там нам всё и разъяснят. Но уж, надеюсь, не сто рублей.

— Больше?

Я только вздохнул и покачал головой. Что поделать, такова человеческая натура, денежный вопрос всегда будет оставаться для людей одной из главных волнующих их тем.

Вечером уже мы с Ингой идём в кино, на сегодня у нас запланирован просмотр фильма «Блеф» с Челентано. По пути в кинотеатр со смехом обсуждаем перипетии прошлой ночи, особенно как нас воспитывали дэнэдэшники. Эпизод с поцелуем у двери её квартиры скромно замалчиваем, что тут обсуждать, для нас обоих это сладкое воспоминание, которое покоится внутри наших сердец, и незачем его лишний раз обсуждать.

2 января я наконец-то остаюсь один, причём один во всей коммунальной квартире, так как тётя Маша, сбагрив пацана в садик, тоже сегодня работает. Наслаждаясь одиночеством, хочу весь день посвятить работе над романом. Но в мои планы неожиданно вторгается тот, о ком последние месяца три я старался упорно забыть, вернее, забыть о тех чувствах, которые я когда-то к этому человеку испытывал. В третьем часу дня в дверь позвонили, а когда я её открыл, то увидел на пороге не кого иного, как Верочку.

— Вера Васильевна?!

Я чувствую себя неловко: в квартире горячие батареи, а все щели в окнах надёжно законопачены тряпками и ватой, и на мне только старые треники и майка. Но Верочку, кажется, мой вид ничуть не смущает, такое ощущение, что её голова сейчас занята чем-то другим. Да и глаза почему-то слегка покрасневшие, то ли от недосыпа, то ли ещё от чего.

— Здравствуй, Максим, — говорит она с каким-то отсутствующим выражением лица. — Можно зайти?

— Да, конечно!

Я закрываю за ней дверь и помогаю снять габардиновое пальто с меховым воротником, вешаю на крючок, подсовываю мамины тапочки, которые оказывается ей как раз впору. Предлагаю пройти в комнату, про себя недоумевая, что привело учительницу в наши палестины.

— Ты один? — спрашивает она.

— Да, все на работе.

— А что у тебя с голосом?

— Ломается… Мужчиной, похоже, становлюсь, — хмыкаю я.

— А-а-а, понятно, — наконец-то выдавливает она из себя подобие улыбки. — А я принесла тебе домашние задания. Здесь по русскому и литературе, а ниже задания по другим предметам.

Она вручает мне вырванный из ученической тетради лист, исписанный разными почерками.

— А что ж вы сами пришли? — спрашиваю. — Могли бы кого-нибудь из ребят заслать.

— Мне не трудно, да и надо же посмотреть, как живут мои ученики.

— Пока скромно, сами видите, обретаемся в коммуналке… А может, чайку? С морозцу-то?

— Чайку? — переспрашивает она и пожимает плечами. — А почему бы и нет?

Я иду на кухню, ставлю чайник, решая про себя дилемму, одеться мне по-человечески в костюм сборной РСФСР или продолжать щеголять в том, что сейчас на мне? Так и не придя к какой-то чёткому выводу, прямо спрашиваю гостью:

— Вера Васильевна, вас не смущает мой… хм… наряд? Может, мне надеть что-нибудь поприличнее?

— Максим, всё нормально, не переживай… Как, кстати, обстоят дела с твоей книгой?

— Неплохо обстоят, первые главы должны напечатать в мартовском номере «Юности».

— Ого! С удовольствием почитаю. А над чем сейчас работаешь?

— Да вон, — киваю на печатную машинку с заправленным в неё листом бумаги, — продолжение пишу. На этот раз о похождениях главного героя предыдущей книги в лесах Западной Украины, кишащих бандеровскими недобитками.

Мы замолкаем, в воздухе повисает неловкая пауза, которую Верочка нарушает где-то полминуты спустя.

— А твоё ребро как?

— Если сильно не тревожить, то практически не чувствуется. А так в общем, лёгкий дискомфорт, конечно, присутствует… О, закипел, кажется. Вам покрепче? Сколько сахару? Варенье есть… Ну, я на стол поставлю, а дальше как сами хотите, не стесняйтесь. Могу сыр с колбасой порезать. Нет? Ну варенье с печеньками всё равно оставлю.