Второй шанс

– Благодарю вас. Вероятно, вы уже знаете, что эта потеря для рода невосполнима. Глория. Она была талантливой девочкой. И колдуньей обещала быть сильной. И пусть я не сказать, чтобы благоволила ее отцу, – она слегка скривилась, гримасой этой выдавая свое истинное отношение к… кому? Зятю? Шурину?.. Кем там приходится этой вот женщине отец несчастной Глории, который пусть и не последний человек в столице, к ведьмовским родам сам по себе никакого отношения не имеет. И магом Ольви не был. – Не поймите меня превратно, Морган, конечно же, достойный человек, но… он человек. Моя же дочь, – она вздохнула, – выбрала его вопреки моей воле, и, признаться, я не была тому рада. Как не смогла и принять этот ее выбор. Но Глория… внучка подавала большие надежды.

Разговор с Ольховицкой взял на себя Ольгерд. У него это всегда получалось много лучше, чем у меня. Ольховицкая отвечала. И вроде бы даже правду или то, что сама она за правду принимала. Только вот толка от всего этого не было никакого.

– У Глории не было врагов, – решительно ответила ведьма. – Личных ее врагов. Она была… пожалуй, милой девочкой, доброй, в той степени, в которой девушка нашего рода, может быть доброй. Отзывчивой. У нее были подруги. Такие же, как и она, хорошие девочки из хороших семей. Не все из них принадлежали к древним родам, но, тем не менее, прошли те времена, когда это имело особо значимую роль.

Я тихонько вздохнула. Ничего. Она рассказала так много о своей внучке, но умудрилась не сказать ничего, что могло бы пролить свет на произошедшее с ней. Или же на саму Глорию, как личность. Ирэна Ольховицкая воспринимала внучку лишь как продолжение рода. И все. Как личность, несчастная Глория для бабушки просто не существовала. И смерть ее была прежде всего потерей для рода, а не…

Кто ее убил? Зачем? Кому могла помешать такая вот девочка, единственным достижением которой был ведьмовской дар немалой силы и родословная. И ведь… даже, если предположить, что таким образом хотели ослабить род, то остальные жертвы никак в эту схему не вписывались.

– Ее осушили.

Оль вздрогнул. Выпрямился резко. Глянул на меня с удивлением.

– Полностью осушили. Выпили не только магические, но и жизненные силы. Наши эксперты не могут с уверенностью сказать, что именно сделали с вашей внучкой, но все они сходятся на том, что над ней был проведен ритуал. Ритуал, о котором никто ничего не знает.

– Что вы хотите этим сказать, – Ирэна Ольховицкая сбросила маску. Внешне она не изменилась ни капли, но плечи распрямились и взгляд… Острый, пронизывающий насквозь.

– Только то, что единственное объяснение тому, что случилось не только с вашей внучкой, но и еще с двумя другими девушками, тоже одаренными, подающими немалые надежды этой своей одаренностью, это ритуал. А поскольку, нам удалось отыскать подобные случаи, произошедшие в разное время, объяснение лишь одно, – я смотрела на Ольховицкую пристально, старательно подмечая, что поджатые губы, что выражение на миг лишь мелькнувшее в глазах. – Это ведьмовской ритуал. Возможно очень древний, быть может, не такой уж и древний. Ведьмаки ревностно охраняют свое наследие. И силу. И знаниями своими они делиться не любят. И мне кажется, что вы точно должны знать, для чего он проводился, раз уж не знаете, кто именно виновен в его проведении.

– С чего вы решили, что мне это известно? – она не собиралась сдаваться. И признаваться тоже не собиралась, но… я видящая. И пусть что этот дом, что она сама, были защищены таким количеством заклятий, что разглядеть за ними что-либо не представлялось возможным, следы все же были. Тонкие, практически незаметные, но они были. И я чувствовала, что эта женщина, сидящая напротив, сильная, уверенная в себе, могущественная, пусть даже и она сама и весь род ее отрицают эту вот могущественность, но Ирэна Ольховицкая знала и могла многое. Очень многое. А еще я откуда-то точно знала, что ей известно если не имя того, кто убил ее внучку, то причины – точно. И про ритуал она тоже знала. Может быть, не все, может быть, лишь теоретически, но она знала. Иначе не согласилась бы на эту встречу, не заставила бы Университет вообще вынести сор из избы и привлечь к расследованию магическое управление.

И единственной причиной, по которой она согласилась на сегодняшнюю беседу – это необходимость узнать, что именно нам уже известно.

И вот сейчас, она смотрела на меня и во взгляде ее я отчетливо видела раздражение, злость, а еще… нечто странное, то, чего просто не могло быть – растерянность.