Второй шанс

– Пришел, сегодня даже раньше времени, а я вот, все Саньку Мухина сменщика жду. Целые сутки отработал, вторые пошли, а он – огурчик, проспал сегодня. Клялся пиво купить в компенсацию. – Коль, побудь здесь, а я к Ганину с докладом и за потерпевшей твоей, то есть за нарушительницей.

У следователя Ганина всегда было плохое настроение, с таким родился. Ему всегда казалось, что судьба обходит его стороной, в какой бы ситуации он не был. В садике, когда всем ребятам раздавали роли на утренниках, Ганина отсаживали в сторонку – быть зрителем. И в школе, когда учителя вызывали его именно в тот день, когда он не успевал сделать домашнее задание и на экзаменах всегда именно его засекали со шпаргалками и выдворяли из класса. И здесь в отделении всегда все громкие дела доставались другим, и те другие бубнили в микрофоны журналистов, как они ловко раскрыли преступление. А Ганину доставались одни бытовухи и мелкие кражи, о которых даже дома говорить было неловко. Да и домом своим он был недоволен. Галька вышла за него замуж не от большой любви, а просто в Питере захотела остаться, вот и охмуряла Ганина, как могла. А когда он заглотил ее наживку, тут же сообщила ему радостную весть: «Ты, Геночка Ганин, скоро станешь счастливым отцом. И отношения наши следует узаконить, а то она со своим животом пойдет в школу милиции к товарищу командиру».

И что оставалось делать? А с нелюбимой жить – хуже, чем в тюрьме сидеть. Оттуда, по – крайней мере, знаешь, когда выйдешь. А Генка собирался с ребятами в Крым съездить на машине, палатку на берегу моря поставить, как в том фильме с Мироновым. Еще на Севере хотел поработать. Года три – не больше. Заработать себе на квартиру или тачку. Вон, Егор Вязов из соседнего отделения через пять лет приехал и с машиной и с женой – красоткой и квартиру купил. А Генка так и живет с родителями и ненавистной Галиной в тесной двушке.

Хоть бы она встретила кого, да и ушла бы из его жизни. Бывают же чудеса. Правда, не родился еще на свете такой второй идиот, который на Гальку позарится. Ни лица, ни фигуры, один скандал и требования.

Сегодня утром супруга устроила очередные разборки, вовлекая в них и родителей и маленького сына Генку. Ей, видите ли, захотелось дачей собственной обзавестись, чтобы он Генка – старший со своим папашей ей клубнику выращивали, да яблоки. А мать бы всю продукцию на рынке продавала. А то у них в отделе одна тетка так своему сыночку комнату купила, да еще и витаминами его снабжает. А родители Ганины только о себе думают.

Противно Генке стало и перед предками неудобно, хотя они и не такое от невестки слышали. Он даже завтракать не стал, из дома вышел и дверью посильнее хлопнул. Теперь голодный и злой вынужден сидеть за маленькую зарплату.

Невеселые размышления прервал Василь Степаныч. Остановившись в дверях забубнил что – то про случай о сбитой тетке, о котором им из больницы звонили и куда Ганин все не находил время съездить.

– Ну, что ты там шепчешь, Степаныч?

– Докладываю: сержант Сорокин доставил задержанную, сбившую по приметам женщину.

– Откуда эта задержанная нарисовалась?

– Ну, так нам же номер машины сообщили свидетели, – пришла очередь удивляться Степаныча. – Пробили по базе, Сорокин съездил к ней домой, на «Мерседесе» вмятина. Полная картина.

– А ордер на задержание кто выписывал?

– Ордер?! Да можно ж на сорок восемь часов и без ордера?

– Вы что с ума посходили? – рявкнул Ганин. – Да нас самый захудалый адвокатишка сам в тюрьму закроет. А Сорокина этого в институте ничему еще не научили? Где эта задержанная? Пусть войдет.

– Я сейчас за ней сбегаю, – слегка присел Степаныч.

– Вась, куда сбегаешь? – Странно улыбаясь, спросил Ганин.

– В камеру, – тихо, одними губами прошептал полицейский.

– Вася, скажи, что ты пошутил. И что вы не держали ее в камере всю ночь.

– Я сейчас, Гена, ты не волнуйся, она тетка тихая, буянить не будет.

Таня робко вошла, щурясь на яркий свет, горевший в кабинете следователя.

– А сколько сейчас времени? – задала она простой вопрос.

Но следователь, дернув головой и скривившись, как от зубной боли на него не ответил, а молча, показал на стул, предложив, таким образом, присесть.

– Гражданка…Пупсоева? – странно воскликнул следователь. В этом возгласе Тане показался не то вопрос, не то трагизм.

«Может, он что – то знает о Мише?»

– Да, я Татьяна Пупсоева и мой муж Михаил Пупсоев. Вы что – то знаете о нем?

«Сорокина убью. Совсем страх потерял. Соображать надо кого в отделение приводить», – думал несчастный Ганин. Михаила Пупсоева он часто видел по телевизору. Отцу всегда нравились его умные, продуманные выступления. И вот теперь Геннадию придется лично с ним встретиться.

Но, решив делать хорошую мину при плохой игре, Ганин начал свой допрос, стараясь не глядеть на грустную, ссутулившуюся фигуру симпатичной женщины всем своим видом выражающую покорность.