Второй шанс адмирала

Захват Крымского полуострова имеет первостепенное значение для обеспечения подвоза нефти из Румынии. Всеми средствами, вплоть до ввода в бой моторизованных соединений, необходимо стремиться к быстрому форсированию Днепра и наступлению наших войск на Крым, прежде чем противнику удастся подтянуть свежие силы».

И вот как раз Крым и беспокоил Филиппа больше всего. Дела на Перешейке шли, как и «в тот раз»: на Перекопе траншеи были вырыты в одну линию – никакой глубины обороны. Колючая проволока натягивалась в один кол, было начато строительство пяти или шести дотов. Ни шатко ни валко работал всего один саперный батальон.

А на побережье Сивашского залива вообще никаких оборонительных работ не велось. Между тем Сиваш для пехоты и танков был проходим, местами он вообще осыхал.

И, как прежде, большая часть 51-й армии была сосредоточена у побережья – бойцы высматривали немецкие транспорты с десантом, которых просто не могло быть. Да и кому охранять эти нафантазированные транспорты? Зачуханным румынским канонеркам?

Тем не менее нарком Кузнецов серьезно утверждал о готовящемся десанте, который немцы якобы готовят из немецких и болгарских портов.

Обращения к Сталину, к его логике и здравому смыслу немало помогли – другой Кузнецов, генерал-полковник, получил строгий приказ сосредоточить все силы 51-й у Перешейка и побережья Сиваша.

Более того, Октябрьский начиная с августа исправил еще одну свою срамную ошибку – «свободные» орудия среднего калибра, хранившиеся на флотских складах, укрепили оборону на рубеже Перекоп – Сиваш – Чонгар.

Подвижные и стационарные батареи 152, 130 и 100-миллиметровых орудий здорово повысили обороноспособность Крыма, хотя командующего флотом продолжали терзать смутные сомнения.

Пушки ставились без инженерной подготовки позиций, на временном бетонном или деревянном основании. Не замаскированные, они представляли собой отличную мишень для немецких артиллеристов и пилотов.

В общем, было о чем беспокоиться, а утром 1 октября Филипп и вовсе проснулся в самом дурном расположении духа. Он вдруг осознал, что никакие приказы и окрики из Москвы не подействуют – 51-я армия сдаст Крым.

И тут даже не в командарме дело. Кузнецова и сменить можно, хотя на кого его менять, спрашивается? А как с остальными командирами быть – неопытными, не воевавшими, загоравшими в воскресенье, в свой законный выходной? И что делать с рядовыми красноармейцами, не участвовавшими в боевых действиях и не слишком желавшими идти в бой?

Армия разваливается с командующего, но уж коли распад начался, то конец близок.

Октябрьский сжал зубы. И вызвал майора Потапова, командира 1-го Добровольческого отряда морской пехоты.

«В тот раз» Потапов со своими добровольцами оборонял Одессу, а к 42-му командовал бригадой в составе Приморской армии. Ныне все немного изменилось.

Майор, который вскоре выйдет в подполковники, проявил себя как храбрый и думающий военачальник. Он и оборону держал, и в рейды по тылам противника хаживал. Короче, положиться на него можно было.

– Вызывали, товарищ командующий?

Молодцеватый, подтянутый Потапов выглядел как образчик военного – и форма на нем сидела ладно, и выправка чувствовалась.

– Вызывал, Алексей Степанович. Проходи, садись. Разговор у нас будет серьезный и не для лишних ушей.

– Молчать умею, товарищ командующий.

– Знаю. Дело вот в чем… Ты много хорошего слышал о командующем 51-й армией?

– О Кузнецове? – осторожно спросил Потапов. – Простите, товарищ командующий, но хорошего о нем сказать нечего. Нет, я не спорю, как преподаватель он, может быть, и неплох, но лично я ему и роту бы не доверил.

– Согласен, Алексей Степанович! В том-то и дело. Я уже и самому Сталину нажаловался на бардак в 51-й. Из Ставки приказ пришел, чтобы Кузнецов не размазывал, не рассеивал силы по всему полуострову, чтобы сосредоточил их у перешейка. А толку?

Дивизии до сих пор только чесаться начинают, к сборам готовятся. И что делать? Флот, конечно, поддержит армейцев, главный калибр свое слово скажет обязательно, но в Перекопский залив крейсерам не зайти, мелко там. Да и одними кораблями Перекоп не удержать, здесь пехота нужна. А пехота будет драпать! Если такое случится, а оно случится, немцы очень быстро выйдут и к Симферополю, и к главной базе.

– Может, устоят?

– Не устоят, – вздохнул Октябрьский. – Побегут. Тут ведь не одна лишь личная смелость важна. Как удержать плацдарм без глубоко эшелонированной обороны? Хотя бы три рубежа нужны, с траншеями, дотами, артиллерией. А там всего одна линия! Да какая там линия… Колхозный сад лучше защищен – в смысле ограды и прочего. Вот и явятся фрицы по наши яблочки… Спрашивается: что мы можем сделать в этой ситуации? Призывать трусов остановиться, поднять брошенное оружие – и кругом марш на врага? Так слова тут не помогут. Я что предлагаю. Если рухнет оборона и 51-я побежит, нужны верные люди, которые бы, не дрогнув, остановили бы бегущих штыками и огнем, а потом бы оборотили их на врага, да так бы и гнали в бой! У кого есть честь и совесть, сам устыдится, а трус пусть чувствует дула автоматов у себя за спиной!