Второй шанс адмирала

– Да как тут скажешь? Я только деда своего помню, Девлета Эминовича. Стало быть, прадеда Эмином звали. Дед всегда гордился предками, на соседей свысока смотрел, только… Я ж не принц какой, чтобы генеалогию вести до седьмого колена. И вообще, русский я! И мать у меня русская. Я по-татарски выучился, когда в Гражданскую все мои померли и дед меня к себе забрал, в Феодосию. У него домишко был ма-аленький, с садиком, правда. А меня к садоводству тянуло не очень, я все на море пропадал, на соседском баркасе ходили, рыбу ловили… Ну, как ловили… Мужики с сетями возились, а я по хозяйству корабельному. Так вот и заделался Боцманом. Хотя, когда служить пошел на крейсер, до старшего краснофлотца[30] дорос.

– Стало быть, по-татарски вы говорите. Это хорошо… А как будет «хорошо»?

– Якши.

– Все с вами ясно… – опираясь кулаками в столешницу, капитан поднялся, сделав знак Гирееву – сиди, мол, – и прошелся по узкому и длинному кабинету. – Дело вот в чем… По полученным сообщениям, крымские татары в тех селениях, которые уже оккупированы немцами, поддерживают новые власти, а вот в тех, которые находятся в нашем тылу, творят нехорошие вещи. И стреляют в наших, и нападают… Из 51-й армии дезертируют сотнями! Немцы-то мигом смекнули, что к чему, и листовки с самолетов разбрасывают, обещая татарам устроить протекторат в составе германского Рейха. Крымские татары не любят русских, терпеть не могут большевиков, а вот к фон Манштейну они целой депутацией явились – и фруктов натащили, и тканей покрасивше, ручной работы, все для «освободителя татар Адольфа Эфенди».

– Суки… – буркнул Боцман.

Ивернев кивнул.

– Пока что Манштейну удалось сформировать из татар пару вооруженных рот самообороны для защиты своих селений от нас, «неверных», а в дальнейшем планируется создавать «мусульманские комитеты» под руководством СС, а крымцев зачислять в вермахт. Знаете, сколько татар было призвано в 51-ю армию? Двадцать тысяч! Можете быть уверены, что практически все они дезертируют, как только мы начнем отступление. А мы его начнем, деваться некуда! Вот такая ситуация…

– Я думаю, товарищ капитан, что, как только Красная армия перейдет в наступление и очистит Крым от немчуры, татары мигом присмиреют.

– Согласен, но до той поры они будут стрелять нам в спину.

– Согласен, – неохотно вымолвил Боцман.

– Но это все так, политинформация. А задание твоей группе будет такое… Нет, сначала расскажу, с чего все пошло. Короче. В пионерском лагере «Артек» оставались ребятишки, не всех эвакуировали сразу. Вчера ожидали пару автобусов, чтобы всех оставшихся вывезти в Ялту, пересадить на транспорт «Армения» и переправить в Новороссийск. Детей оставалось всего шестнадцать человек, с ними четверо вожатых. Пришли два автобуса, все сели и поехали… И пропали. А позже к «Артеку» подъехали настоящие автобусы, но пионеров уже не было. НКВД всех на уши поставила, милиция с собаками по всем тропкам и закоулкам прошлась, но выяснили немного. Стало ясно, что детей вывезли татары, вывезли куда-то в Яйлу, и не в селение, а на какую-то свою тайную базу. Подпольщики хреновы… А сегодня в ялтинский горком партии подбросили письмо. Цитировать эту пакость не стану, суть такая – дети не пострадали и не пострадают. Они – в залоге. Если, скажем, мы кого схватим из татар, то его обменяют на одного из пионеров. Так и написали – ведем, мол, заготовку ваших чад для будущих потребностей крымско-татарского легиона!

– Суки, – повторил Гиреев.

– Суки, – согласился Ивернев. – И я думаю, что похитители не в курсе, что одна из похищенных девочек – дочь командующего Черноморским флотом.

Боцман присвистнул.

– Вот-вот… – ворчливо сказал капитан. – Представляешь, как сразу можно на Октябрьского «наехать»? Что угодно требуй!

– Мое задание – спасти Римму Октябрьскую? – прямо спросил Гиреев.

– Знаешь, как ее зовут?

– Слыхал.

Ивернев вздохнул.

– Трудно тут… – прокряхтел он. – На меня сверху давят, требуют немедленно найти и освободить Римму…

– А остальные как? Они ж тоже дети!

– Да понимаю я! – плачущим голосом сказал Ивернев и шлепнул ладонями по столу. – В общем, так. Программа-минимум: спасти Римму. Программа-максимум: спасти всех. Берешься?

– Якши! – оскалился Боцман.

* * *

К выходу готовились быстро, но тщательно. Маня выкрасила волосы в черный цвет и стала удивительно похожа на татарочку. Разумеется, не Мария уже, а Марьям.

Долго подбирали имя Антону Данилину, пока не нарекли Андаром. Серегу Рудака перекрестили в Сарджана.

Тяжелого оружия вроде пулеметов с собой брать не стали, даже без рации решили обойтись – освобождение заложников требовало нейтральности. Если вдруг придется показаться противнику, то лучше всего было бы представиться этакими «борцами за веру», маленьким отрядом, который собирает под свои знамена сам «Селим-хан».

Время было такое, что у татар царили разброд и шатания, далеко не все хотели воевать на стороне немцев, и во всей этой неразберихе только-только начинали кристаллизоваться первые очажки сопротивления советской власти и Красной армии.