Второй шанс для предателя. Понять? Простить? Начать сначала? (СИ)

А ей жуть, как не хотелось стать средоточием его внимания. Верно оценив ее замешательство, Кострова улыбнулась своему собеседнику:

— Сынок, погуляй немного. Я скоро освобожусь.

Ничего не ответив, тот молча поднялся с насиженного местечка.

Распрямился во весь свой немалый рост, и Стася невольно отшатнулась.

В голове не осталось мыслей. Ничего, кроме:

«Сынок? Этот… этот здоровенный шкаф — ее сын?»

Разумеется, в интернате все знали, что у директрисы есть ребенок. Но кто мог предположить, что он — взрослый мужик? Когда она его родить успела?

Стоило здоровяку развернуться к ней лицом, Стася поняла, что ошиблась:

«Нет, еще не мужик. Взрослый, но не до такой степени…»

Перед ней стоял парень. Мощный. Дерзкий. Темноволосый. Кареглазый.

Не красавец, обычный скорее. Заостренные черты лица. Выпирающие скулы. Тонкие губы с едва заметным шрамом на нижней, как после рассечения. Он выглядел расслабленным и собранным одновременно. Мазнув по Стасе равнодушным скучающим взглядом, сын Костровой направился к двери.

Но резко остановился, когда Галина Петровна обратилась уже к ней:

— Присаживайся, Стася! Присаживайся. В ногах правды нет!

Стремительно развернувшись, молодой человек уставился на нее совсем иначе. Пристально. Внимательно. Пытливо. Он откровенно разглядывал ее, и ни капли этого не скрывал. Его глаза сверкали странным шальным блеском.

На губах играла еще более странная ухмылка. Нет, оскал. Хищный оскал.

А Стася, застыв под его взглядом, точно парализованная, дышала через раз.

И смогла вернуть самообладание лишь после строгого оклика Костровой:

— Ступай, Ян!

Мгновение, и дверь за ним захлопнулась. Почти в ту же секунду Стася рухнула на стул, закидывая себя бесконечными вопросами:

«Что это было? Что на него нашло? Почему он ТАК на меня смотрел?»

— Что ж, Стася, — проник в сознание голос директрисы. — Поговорим?

— О чем? — встрепенулась девушка, в защитном жесте скрещивая руки на груди. — В смысле… вы ведь и вчера все доходчиво нам объяснили…

Женщина угрюмо покачала головой:

— Нет. Не все.

— Разве?

— Есть моменты, которые меня тревожат. Моменты, связанные с тобой.

— Например?

— Твое поведение. Твоя беспечность. Твоя успеваемость.

— Ой, да все у меня норма…

— Помолчи! — осадила ее Кострова, даже не повышая голоса. — Нормально у нее все! Где, нормально-то? В каком месте? Безответственной стала! Неряшливой. Дерзишь постоянно. По учебе с пятерок на тройки скатилась. Ты, на пару со своей подругой Анжелой, все чаще и чаще оказываешься в эпицентре не самых радужных событий! То с сигаретами вас застукают, то со спиртным. А то и того хуже — в наручниках с мигалками привезут! Стася, ты заставляешь меня беспокоиться! Что с тобой происходит? Дудина на тебя так дурно влияет? Или в целом, компания ваша? Крюков? Тюрин? Зверев? Кто?

Неожиданно смутившись, девушка потупила взор. Она отказывалась признавать правоту директрисы. И друзей сдавать, как стукачка последняя, тоже не собиралась. Но… в глубине души знала — Галина Петровна права.

Ребята очень сильно на нее влияли. Да и как иначе? С Анжелкой она дружила чуть ли ни с первых дней пребывания в детском доме. И до недавнего времени обе они были примерными и правильными девочками. Но Дудина по уши втрескалась в Мишку Кюкова. Эти двое начали встречаться, и их с Анжелкой женская компания пополнилась его друзьями — Тарасом Тюриным и Ваней Зверевым. Парни были на год старше, и их вечно тянуло на приключения. Разумеется, никто не принуждал девушек баловаться сигаретами и алкоголем. Им самим было интересно попробовать. Сигареты Стасе не понравились, а вот позволить себе бутылку пива или бокал вина она могла. Анжелка же, наоборот, к алкоголю оставалась почти равнодушна — могла пригубить немного, чисто за компанию. А к сигаретам пристрастилась.

И ходить «за угол» в гордом одиночестве отказывалась. Всюду тащила Стасю за собой. Просто постоять с ней, чтобы скучно не было. Не удивительно, что их регулярно «палили» другие обитатели интерната.

Но обелять себя в глазах Галины Петровны, обвиняя в чем-либо своих друзей девушка не хотела. И не могла. Это противоречило ее принципам. А потому, метнув в директрису сердитый взгляд, она пылко воскликнула:

— Да причем же здесь они? Я и сама прекрасно справляюсь!

— Даже так? — иронично протянула женщина, чем разозлила Стасю сильнее.

— Конечно! — она уже почти кричала. — Это ведь моя жизнь? И только мне решать, как ей распоряжаться! Я так захотела! Я так решила! Имею право!

— О-о-о! — отчего-то рассмеялась Галина Петровна. — Так ты взрослой себя почувствовала? Самостоятельной?

— Я и есть взрослая!

— Тебе всего шестнадцать! — сурово отчеканила Кострова, выскакивая из-за стола. Приблизившись вплотную, она опустилась перед ней на корточки, накрыла теплой ладонью ее дрожащие, сцепленные в замок пальцы и вкрадчиво продолжила. — Это опасный возраст, Стася! Очень опасный!

— Почему? — шепнула она в ответ, внезапно оробев от ее прикосновения.