Второй шанс в Эдене

Затем пульсация стала нарастать, набирая яростную силу. В открывшихся длинных разрывах засиял золотистый туман. Звук превратился в раскаты грома, и кольцо дрогнуло под моими ногами.

Я подскочил в кровати. Сон мгновенно рассеялся, сердце бешено колотилось, на лбу выступила испарина. На меня нахлынуло непонятное предчувствие. Я окинул взглядом полутемную комнату. Рядом вздрогнула во сне Джоселин. Кто-то смотрел на меня.

Неясный призрак человека, сидящего в кровати, испуганно озирался по сторонам.

– Что это?

– Расслабьтесь, пожалуйста, шеф Парфитт. Беспокоиться не о чем. У вас легкий приступ дезориентации, поскольку ваши симбионты синхронизировались с моим нейронным слоем. Это обычное явление.

Слова не были произнесены вслух, тишину комнаты ничто не нарушало. У меня стало покалывать спину, как будто от слабого электрического разряда. Это было воспоминание о голосе, но не из моей памяти. И все происходило в реальности.

– Кто… – Я едва выдавил звук из занемевшего горла.

– Я Эден.

– Боже мой. – Я плюхнулся обратно на матрас, испытывая колоссальное напряжение в мышцах. – И ты знаешь, о чем я думаю?

Первое, что пришло мне в голову, это недавняя ссора с Джоселин. Даже уши загорелись.

– Вы воспринимаете некоторые из моих подпрограмм, и ваш разум сейчас перегружен. Словно включился ненастроенный радиоприемник. Я прошу прощения за все испытываемые вами неудобства. Это быстро пройдет, как только вы привыкнете к сродственной связи.

И снова Юпитер – видение, которое мог наблюдать какой-то доисторический пророк. Юпитер, медленно проплывающий подо мной. А пространство вокруг, словно изумрудными звездами, мерцает искрами микроволн. За каждой из них темнеет плотная масса космического корабля или промышленной станции.

– Это то, что ты видишь?

– Да, я регистрирую каждый выброс энергии, действующий на мою оболочку.

Я рискнул сделать вдох. Кажется – будто впервые за многие часы.

– Внутренность. Я хочу увидеть внутренность биотопа. Всю.

– Очень хорошо. Советую вам закрыть глаза, мозг легче воспринимает изображения, когда они не накладываются друг на друга.

Вокруг меня внезапно материализовалась зеленая территория биотопа. Приближающийся рассвет омыл пышную зелень золотисто-розовым сиянием. Я видел весь биотоп, все его внутреннее пространство сразу. Чувствовал, как разгорающийся свет пробуждает насекомых и птиц, как учащается ритм его жизни. Я узнал осветительную трубу – узкий цилиндрический пучок органических проводников, удерживающих флуоресцирующую плазму своим магнитным полем. Энергия вливалась в нее непосредственно из индукционных кабелей, широко расходящихся снаружи во все стороны. В неглубоких долинах текла вода, оставляя на моей коже ощущение приятной прохлады. И постоянным фоном звучал гул мыслей пробуждающихся людей, забрасывающих сущность биотопа тысячами бытовых запросов и просто приветствиями. Теплота. Единство. Удовлетворенность. Мысленные голоса полностью соответствовали зрительным ощущениям.

– Господи…

Я растерянно моргнул, взглянув на тонкие полосы света вокруг портьер на окнах. И на уставившуюся на меня в упор Джоселин.

– Это началось, да?

Такого расстроенного голоса я не слышал у нее с тех пор, как мы потеряли последнего ребенка. Чувство вины, поднявшееся из темноты разума, омрачило мои мысли. Как мне реагировать, если она всегда шла напролом и совершала поступки, идущие вразрез с моими убеждениями?

– Да.

Она горестно кивнула. Никакого гнева, только абсолютная растерянность и подавленность.

– Джоселин, прошу тебя. Это просто изощренная форма виртуальной реальности. Я никому не позволю менять мои гены.

– Почему ты так поступил? Почему ты относишься ко мне так, словно мое мнение ничего не значит или изначально неправильное? Зачем говорить со мной как с ребенком, который все поймет и будет благодарен, когда ты объяснишь проблему простейшими словами? Я потеряла наших детей, но не разум. Харви, я отдала тебе всю свою жизнь.

В тот момент, если бы я мог выдернуть симбионты, я думаю, сделал бы это. Правда. Господи, как я допустил такую ситуацию?