Второй синдром Геракла

— Вообще я так далеко не загадывал.

— И не загадывайте. Проще будет и нам скорее всего только самое простое из названного удастся.

— Почему так грустно?

— Это реалистичный вариант развития. июньский пленум ЦК КПСС, уже прошёл. И ничего уже не будет. Ни Луны, ни подводных совхозов, ни советских компьютеров размером с ладонь.

— Вы это серьезно?

— Абсолютно, это похлеще XX съезда было.

— То есть культ личности и поворот, пустяки?

— Ну пережили же и стоим. Вот именно что стоим, а скоро сползать начнем.

— Не понимаю, завис дед.

— А перечитайте материалы и поговорим.

— Хорошо, а то я вижу Владимир как-то выпал из основного русла.

— Дед, получается, что всё наше поколение выпадет не только из русла, но и из жизни. — Вовка нахмурился. — Мы такие какими Вы нас воспитываете станем не нужны.

— Да друг мой, тебе не только мультики предугадывать. Рисовать тебе надо всё как должно быть, иначе и не знаю.

И мы все замолчали, думая каждый о своем. Мне было проще, я знал, что может быть. Вовка чувствовал, как нужно жить, но не представлял, как избежать неправого. А дед просто представить не мог куда нас заведут ровесники века и его, Филиппа Георгиевича ровесники, соратники и командиры. Вот такая беседа через поколение произошла. Хорошо отцы не участвовали. Рано им ещё. Но и до них дело дойдет, хотя лучше бы сначала слово. И пошли мы снова на посошок чай пить и домой собираться.

Добрел я только до объездной. Уснул, на ходу, если бы родители за руки не держали, брякнулся бы. Не по силам детскому организму такое.

1968 июль. Паутинка

Солнышко еще только проснулось, а мы уже карьер обходим. Ранняя пташка поймает червячка, говорит бабушка. А мы по ягоду. У папки лукошко берестяное в котором я по прошлом годе помещался, а теперь я уже большой, скоро пять лет. У меня пестерёк берестяной за плечами, мы его вчера доделали, дух от него, хоть пей. Земляника вкусная в него соберется. Ближние места все обобрали уже, вот мы и идем за карьеры. Там в посадках и ягода крупнее. Правда и идти далеко, притомился я что то, хотя виду стараюсь не подавать. Но папку не проведешь, все подмечает.

— Ну что сын, глянешь, далеко ли нам еще до вкусных ягод?

— На закорки возьмешь, воспрял я духом.

— Лезай.

Взлетаю и сразу горизонт разбежался, а то бурьян вдоль тропки высоченный застил всё.

— Вижу, вижу вон там за полем березки, там ягоды много! — кричу радостно.

— Ну полетели.

Лечу, парю, руки-крылья раскинул, крышка с пестеря слетела, на завязке хлопает мне по бокам, ветер в ушах гудит что твой самолет летим. Вот и прилетели к лесопосадке.

— Ну сядем на пенек.

— Съедим пирожок, — подхватываю.

— А тебе с чем, с луком или со щавелем?

— Вы вот взрослые что ли не понимаете или прикидываетесь?

— О чем это?

— Дак всяко со щавелем вкуснее, а с яблоками и подавно, только яблок еще нету, а прошлогодняя антоновка вся уже давно кончилась.

— Ну вот тебе самый вкусный.

Заминаю пирожок, еще теплый, он в лукошке с братцами в полотенце прятался, припиваю молоком из бутылки — благодать. Отец смотрит на часы.

— Домой побежим? Футбол смотреть? — спрашиваю.

— Нет тут интересней телевизора дело намечается.

— Какое дело?

— А вот смотри на паутинку, видишь на ней капельки. Найди самую большую и в самую середку смотри внимательно.

— Ой, а кто это там, удивляюсь я,

— А это я там

— А мальчик кто?

— А я и есть тот мальчик.

— Не, ты взрослый дяденька, целый папка уже.

— А там мне тоже четыре года, а это мой папка, он через неделю на войну ушел и там пропал без вести.

— А мамка где,

— А мамка еще и не родилась, только к осени собралась! — удивляется отец.

— Чего смеешься?

— Да вот вспомнил какой у меня пестерь был пахучий, как папка меня на закорках нес и мне все, все сверху видно было, и крышка от пестеря синяков на спине набила.

— А теперь мамка нас ругать будет?

— Не будет, мы же ягод наберем, вон их кругом сколько.

— Нет давай еще посмотрим.

— Так уйдем мы сейчас дальше, мы вон на том месте на пеньке сидели.

— А мы перебежим, — тяну отца за руку, — и с другой стороны заглянем.

— А давай.

— И вправду видно, как я раньше и не догадывался с другой стороны заглянуть. Вот и они сели на пенек.

— А с чем пироги?

— Догадайся

— У тебя со щавелем, а у деда с луком и яйцом? Бабушка пекла?

— Догада, усмехается отец.

— А о чем говорили?

— Про книжку, про хорошую.

— Пап, ты мне почитаешь, ту книжку?

— Вместе почитаем.

— Дак я буквы не знаю, сам же меня не учишь

— А вот теперь и стану учить. Раньше бабушка не велела, пока сам не захочешь. Все делать ко времени нужно.

— Ну какую книгу то?

— «Белеет парус одинокий» Катаева.

— Так мы кино смотрели, там про мальчишек.

— А книга она интереснее, как сам прочитаешь, сам себе все в лицах и представишь. А кино это уже кто-то прочитал и по-своему показал, потому книга завсегда интереснее.

— А мультики, они тоже из книжек?

— Ну а как ты думал? Всегда сначала историю придумать нужно, а потом другим рассказывать и показывать.

— Вот тебе деда на руках и показывает?

— Ну почти. Ну теперь точно пойдем ягоды собирать. Мы то давешние собрались уже.