Второй сын

— А я тебе говорил! Ставить на смерть — плохо. Вот через жадность тебя духи и накажут…

… Тем временем Эрвин продолжал бороться. Втянуть энергию снаружи — это оказалось довольно просто. Но гораздо сложнее сбалансировать ее. Стоило начать заполнять даньтян, как часть втянутой энергии преобразовывалась в какую-то иную форму, более «тяжелую» и, как это не странно — «едкую». Она хаотично плавала внутри даньтяня. Но когда эта новая форма коснулась стенок даньтяня — их начало корежить и разъедать. Влиять напрямую на нее не выходило, но зато Эрвину была подконтрольна внешняя энергия, которой он обволакивал новую агрессивную форму, удерживая ее в центре даньтяня. При этом более агрессивная, внутренняя постепенно проедала внешнюю, делая ее своей частью. И на какую-то долю менялась и сама.

Потихоньку масса новой энергии становилась все больше и больше, а Эрвин обливался потом, стараясь удерживать ее по центру с помощью прослойки подконтрольной ему энергии. Пока в один момент вся эта масса не мигнула, вспышкой расходясь по всему организму. От болевого шока Эрвин потерял концентрацию. Все, что он после этого чувствовал — это волны тепла, расходившиеся из его даньтяня. От этих волн перехватывало дыхание, но при этом юноша ощущал себя все лучше и лучше. Поняв, что это значит, Эрвин наконец-то расслабился… и моментально заснул. Перенапряжение последних часов использовало все ментальные силы, которые у него еще оставались, так что он провалился в глубочайший сон. Юноша не слышал, как его звали, и даже тормошили. Все это было бесполезно…

Но при этом десятки сцен откуда-то из глубин души начали всплывать в его памяти, разбуженные потоком энергии:

… Маленький, темноволосый мальчик на фоне роскошной спальни разглядывал себя в зеркало. Тоненькие ручки и ножки, детские, округлые черты лица, и четкая татуировка белого лотоса с двумя золотыми лепестками на правом виске. Все как обычно.

Мальчик высунул язык, показывая его отражению. Потом пальцами оттянул уголки глаз в разные стороны, и скосил глаза на нос, параллельно пытаясь разглядеть, как он при этом выглядит. Когда это удалось — задорно рассмеялся.

— Юный господин, уже время вставать, идти на завтрак! — нежный голосок юной девушки оторвал мальчика от его важного занятия.

Он повернул голову, и встретился взглядом с девушкой лет четырнадцати. Милые черты лица, и острые кошачьи ушки на голове, словно у настоящего животного. Человеческих ушей не было видно.

— Я уже проснулся, Мия! Пошли завтракать!

— Прошу меня простить, юный господин. Но в таком виде нельзя спускаться на завтрак. Нужно обязательно умыться…

— Фу… не хочу умываться! — закапризничал ребенок.

— Тогда вашей верной служанке придется втихомолку принести вам завтрак…

— Да! — победно вскинул кулачок вверх мальчик.

— Но… к сожалению… — тут девушка стала еще больше похожа на настоящую кошку. — Я всего лишь слуга… и достать смогу лишь невкусную кашу. А если бы юный господин смог спустится вовремя на завтрак, то там наверняка будет мясо и сладости после завтрака…

— Сладости? — широко открыл глаза мальчик. — Я уже бегу умываться… Мия, помоги мне!

… С десяток детей сидели на теплом, персикового оттенка пушистом ковре. Среди них был и мальчик с двумя золотыми лепестками на фоне белого лотоса. У остальных детей на правом виске были такие же татуировки, только количество окрашенных лепестков колебалось от трех и до десяти.

А напротив мерил шагами комнату седовласый мужчина, с татуировкой оскаленного тигра с тремя усами на правом виске. Судя по морщинам на его лице, этот мужчина привык улыбаться.

— Что же мне вам сегодня рассказать, юные господа? — привычно улыбнулся мужчина.

— Про древние времена!

— Про основателя клана!

— Приключения!

Дети галдели вразнобой, перекрикивая друг друга. Дождавшись, пока они утихнут, мужчина продолжил:

— У меня есть как раз хорошая история, где почти все это есть… История о том, как древний клан «Двуликих» превратился в клан «Двуликого Лотоса», наш клан. Интересно? Ха-ха-ха, я так и думал!