Второй удар гонга. Врата судьбы

— Черт побери! — вскричал полковник. — Именно в это время молодой Деланж беседовал со сторожем.

— Да, именно так он и сказал, — произнес мистер Саттерсвейт.

Мистер Саттерсвейт и полковник беспомощно переглянулись. Почва уходила из-под ног, и ощущение это было не из приятных. Факты вдруг завертелись, повернувшись совершенно неожиданной стороной. В центре этого мельтешения оставалось спокойное улыбающееся лицо мистера Кина.

— Но в таком случае… — произнес полковник Мелроуз. — В таком случае…

Фразу закончил мистер Саттерсвейт.

— Дело принимает совершенно другой оборот. Улика действительно сфабрикована, но с другой целью — с целью обвинить лакея. Не может быть! Это невозможно. Зачем же они тогда сознавались в убийстве!

— Затем, — сказал мистер Кин, — что вы в первую очередь заподозрили бы кого-то из них. Разве не так? — Голос его звучал мечтательно и умиротворенно. — Все, как вы и заметили, полковник, произошло будто в романе. Из романа они и почерпнули идею. Именно так поступают невиновные. Потому и вы сразу решили, будто они невиновны. Ничего не поделаешь, сила традиции. А вам, мистер Саттерсвейт, то и дело приходил на ум спектакль. Вы оба не ошиблись. Это была не настоящая драма. И вы оба пусть неосознанно, но это почувствовали. Они поставили свой спектакль чересчур хорошо, так хорошо, что в него трудно поверить.

Мистер Саттерсвейт и полковник вновь обменялись взглядами.

— Это было бы слишком умно с их стороны, — медленно произнес мистер Саттерсвейт. — Дьявольски умно. Но и я вспомнил еще кое о чем. Помните, дворецкий сказал, будто в семь часов зашел в библиотеку закрыть окна, а это значит, он считал, что они открыты.

— Именно через окно и вошел Деланж, — сказал мистер Кин. — Он ударил сэра Джеймса, а потом вместе с леди Дуайтон они сделали все, что задумали…

Он взглянул на мистера Саттерсвейта, словно приглашая его самостоятельно восстановить картину убийства. Мистер Саттерсвейт заколебался.

— Они разбили часы и перевернули их набок, — наконец медленно начал он. — Потом разбили брегет. Потом Деланж вышел в сад, а леди Дуайтон закрыла окно. Но кое-чего я все же не понимаю: зачем им понадобился брегет? Почему было просто не перевести стрелки на часах?

— Часы — ненадежная улика, — сказал мистер Кин. — Вряд ли кто-нибудь бы ей поверил.

— Брегет — это уже слишком. Сами подумайте, мы ведь о нем и вспомнили-то совершенно случайно.

— Вот уж нет, — отозвался мистер Кин. — Взглянуть на него предложила леди.

Мистер Саттерсвейт взволнованно посмотрел на друга.

— Я ужасно ошибся, — смиренно признал он. — Я решил, что вы появились для того, чтобы спасти влюбленных.

— Именно это я и хочу сделать, — сказал мистер Кин. — О нет, не этих двоих. Однако вспомните горничную. На ней не было синего платья, она не умеет играть. Но она прелестная девушка и, кажется, очень влюблена в человека по имени Дженнингс. Надеюсь, вдвоем вам удастся спасти ее избранника от петли.

— У нас нет доказательств, — угрюмо произнес Мелроуз.

— Есть, — улыбнулся мистер Кин. — Оно у мистера Саттерсвейта.

Мистер Саттерсвейт не знал, что сказать.

— У вас есть доказательство того, — продолжал мистер Кин, — что брегет разбился отнюдь не в кармане сэра Джеймса. Если крышка закрыта, стекло разбить невозможно. Попробуйте и убедитесь. Потому кто-то из них вынул брегет из кармана, разбил стекло, закрыл крышку и положил на место. И никто из них не заметил, что один небольшой осколок упал за решетку.

— Ах вот оно что! — вскричал мистер Саттерсвейт.

Рука его сама потянулась к карману жилета.

Он достал крохотный осколок стекла.

Час справедливости пробил.

— Теперь, — внушительно произнес мистер Саттерсвейт, — невиновный будет спасен.

Желтые ирисы

Эркюль Пуаро сидел, вытянув ноги к электрическому камину. Аккуратность красных горячих линий радовала его ум, приученный к точности.

— Когда топили углем, — промурлыкал Пуаро себе под нос, — речи не было о симметрии. Огонь бесформен и хаотичен.

Именно в эту минуту раздался телефонный звонок. Пуаро поднялся, посмотрел на часы. Было почти половина двенадцатого. Странно, кто же звонит в такой час. Хотя вполне вероятно, просто ошиблись номером.

— Но может быть, — пошутил сам с собой Пуаро, — известный владелец крупной газеты убит у себя в загородном доме и найден в библиотеке, с пятнистой орхидеей в руке и с приколотым к груди рецептом, вырванным из кулинарной книги. Довольный созданной им картиной, Пуаро поднял трубку.

В трубке послышался голос — мягкий, слегка хрипловатый и явно испуганный женский голос.

— Месье Эркюль Пуаро?.. Это месье Эркюль Пуаро?

— Да, Эркюль Пуаро слушает.

— Месье Пуаро, не могли бы вы приехать… Как можно быстрее… Мне грозит опасность, очень серьезная… Я уверена… Пуаро резко перебил:

— Кто вы? Откуда вы звоните?

Голос заговорил глуше и еще взволнованнее:

— Как можно быстрее… Моя жизнь в опасности… Я в «Jardin des Cygnes»…[9] Как можно быстрее… Столик с желтыми ирисами…

Голос умолк, Пуаро услышал судорожный вздох, и связь оборвалась.

Пуаро повесил трубку. Брови недоуменно приподнялись. Пуаро подумал и процедил: