Второй выстрел

Однако я все еще не хотел обращаться к своему адвокату, у меня возникла другая идея. Я вспомнил о человеке, который учился вместе со мной в Фернхерсте, и даже в том же потоке — по сути дела, моем однокласснике. Наши пути разошлись, когда мы выросли, но в детстве мы довольно много общались. Судя по газетным репортажам, за последнее время этот человек приобрел немалую известность, распутав несколько сложных преступлений, которые завели в тупик даже Скотленд-Ярд. Я не очень поверил в это, когда читал репортажи, мне он запомнился весьма заурядным, и даже довольно-таки нахальным маленьким сорванцом, но сейчас я готов был ухватиться даже за соломинку.

Итак, я послал телеграмму Роджеру Шерингэму, напоминая ему о нашем давнем знакомстве и доверительно сообщая, что нахожусь в крайне опасном положении и срочно нуждаюсь в его помощи.

Глава 9

Ответ Шерингэма не заставил себя ждать. Он сообщал, что приедет вечерним поездом в тот же день. Я был приятно удивлен — должно быть, Шерингэм изменился к лучшему. Насколько я его помнил, раньше он не горел желанием лезть из кожи вон для чей-то пользы.

Через полчаса пришла другая телеграмма, в которой он сообщал номер поезда, время прибытия в Бьюдфорд и просил встретить его на платформе.

После обеда я отвел Джона в сторонку и рассказал ему о том, что сделал. Он великодушно выразил готовность гостеприимно встретить в своем доме любого, кто будет мне помогать, но я видел, что он не вполне одобряет мои действия. Он явно опасался, что Шерингэм лишь подтвердит подозрения полиции, и разве не лучше было бы обратиться к моему собственному адвокату? Я улыбнулся и ответил, что Шерингэм лучший следователь, чем любой адвокат, и все, что от него требуется, — это доказать мою невиновность. Шерингэм сделает это для меня и по моей просьбе не будет собирать улики против кого-то другого. Кажется, мне не удалось убедить Джона, но тут уж я ничего не мог поделать.

Даже наиболее уверенный в своих силах человек с радостью переложит часть своего груза на плечи другого, и поэтому я чувствовал себя гораздо спокойнее, когда в шесть часов вечера пошел в гараж, чтобы вывести свою машину и поехать в Бьюдфорд встречать Шерингэма. Джон, по-видимому, был очень высокого мнения о его детективных способностях (порой он даже полуофициально работал на Скотленд-Ярд, судя по словам Джона, который, кажется, знал о нем все), поэтому я чувствовал уверенность в том, что он сумеет найти доказательства моей невиновности. Тучи, которые начали было сгущаться над моей головой, опять, кажется начали рассеиваться.

Я вывел машину задним ходом и начал было двигаться вперед, как вдруг слева появился какой-то мужчина, приказавший мне остановиться. Я подчинился, и он предупредил меня (обратившись ко мне по имени), что покидать пределы имения запрещено.

Я почувствовал вполне понятное раздражение.

— Это просто нелепо. Я еду встречать друга, прибывающего на поезде в Бьюдфорд в шесть сорок два.

— Простите, сэр, но таков приказ. Инспектор не разрешил никому покидать окрестности имения в течение еще одного-двух дней, на тот случай, если ему понадобиться срочно допросить кого-либо.

Я спросил его, кто он такой, и потребовал предъявить документ, удостоверяющий его полномочия. Он как-то покраснел и сказал, что полномочия тут не при чем, таковы указания инспектора. Я резко ответил ему и поехал дальше, невзирая на его протесты. Этот инцидент не имел особою значения, но он заставил меня нервничать еще больше. По всей видимости, мне была предоставлена очень ограниченная свобода передвижения. Я не стал обманывать себя предположениями, что подобные строгости касались еще кого-то помимо меня. Такое положение было не только опасным, но и унизительным.

Поэтому я не слишком удивился, когда, подъехав к станции Бьюдфорд, я заметил там шпика, который последовал за мной на платформу, даже не давая себе труда скрывать свое присутствие. Похоже, вырваться из сетей надолго было невозможно.

Я сразу же узнал Шерингэма, несмотря на то, что не видел его много лег. Кроме того, его трудно было не заметить. Лично я всегда слежу за аккуратностью своего гардероба, даже находясь за городом. Мне было бы крайне неприятно, если бы кто-то ненароком увидел меня в таких позорных фланелевых брюках, какие были на Шерингэме, или в подобной бесформенной шляпе. А он, вероятно, именно так и ходил в Лондоне. Его карманы топорщились от бумаг, а под мышкой левой руки он держал четыре книги.

— Так-так, — сказал он, с таким энтузиазмом тряся мою руку, будто и вправду рад был меня видеть, и меня это как-то сразу ободрило. — Ну как ты тут поживаешь, черт тебя побери, старина Тейперс?