— Послушайте, мне необходим транспорт.
— Я могу вызвать вам такси…
— У меня нет времени ждать такси, — рявкнула я, чувствуя, как паника скребется в груди, заставляя сердце колотиться. От жары и страха я вспотела.
— Так вы же взяли машину напрокат, разве нет? — удивилась администратор.
— Этот парень… он был не из проката.
— Подождите минутку. — Она нахмурилась, поискала что-то под столом и положила передо мной набор ключей от машины. — Вот, возьмите. Полчаса назад приходил молодой человек и оставил их. Сказал, что если вы сможете заехать к ним в офис завтра утром, они оформят бумаги.
Едва я вышла на улицу, меня сразу пронзил холод, как будто специально подстерегал где-то поблизости, а я и не согревалась ни на секунду. Мне было все равно.
Пока бежала через парковку, я нащупала кнопку на брелке для ключей и резко остановилась, когда на белом «бьюике» справа от меня мигнула аварийка.
Я залезла внутрь, наспех кое-как разобралась с незнакомым управлением и завела мотор. По подъездной дорожке я рванула вперед быстрее, чем того требовал здравый смысл, но тот факт, что «бьюик» заносило, несмотря на полный привод, только злил меня, как будто машина пыталась меня задержать.
Я не помнила, как добралась от гостиницы до главной дороги. Единственной причиной, почему я заметила перекресток, был загоревшийся красный цвет светофора. Впрочем, я бы, наверное, в любом случае там притормозила.
Все-таки дом. Я повернула направо, сама не зная, почему приняла такое решение и был ли выбор правильным. Не обращая внимания на светящиеся электрические гирлянды, украшающие деревья у входа в гостиницу «Истерн-Слоуп-Инн», я гнала «бьюик» по главной улице, пока не достигла поворота на Микэник-стрит, ведущей к Маунт-Крэнмор. Частные дома, которые я заметила еще в первый раз, когда Лукас вез нас к себе, в темноте выглядели совсем по-другому и напоминали залитые светом витрины. Огни отвлекли меня, так что я чуть было не пропустила поворот на Сноумобайл, ударив по тормозам в последний момент.
Проехав мимо фитнес-центра, я нырнула в темноту, прочь от уличных огней. Может быть, это из-за контраста с освещенными лыжными трассами на горе внизу все выглядело так сумрачно, но, как бы там ни было, здешние жители фонари не жаловали. Может, предпочитали любоваться звездами, рассыпанными в иссиня-черном небе над кронами деревьев.
Я остановилась у подъездной дорожки и выключила мотор. Непримечательный «форд таурус» Джейкса был припаркован у ступенек, ведущих к входной двери. По обе стороны от входа горели светильники, но в остальном дом был окутан темнотой. Я горячо пожалела о том, что люди Вона не вернули мне «беретту».
Выскочив на дорожку, я спряталась за капотом «бьюика», подождала, пока мои глаза привыкнут к темноте, и попыталась оценить обстановку. С такого расстояния не получалось — нужно было подобраться поближе.
Не выпрямляясь в полный рост, я оставила свое укрытие и шмыгнула за «форд». Из дома не доносилось ни звука. Я подождала еще пару секунд, сделала несколько глубоких вздохов и бросилась к двери.
Дверь оказалась закрыта, но не заперта. Я приоткрыла ее и шагнула в прихожую. Внутрь проникало немного света с веранды, но все равно было довольно темно, так что я не заметила тело, пока чуть было не споткнулась об него.
Я отпрянула назад, подавив вскрик. У подножия лестницы на спине, неестественно подвернув под себя правую ногу, лежал мужчина. Было слишком темно, чтобы четко разглядеть его лицо. Я заставила себя опуститься на колени перед телом, нащупала руку и спустилась к запястью, чтобы проверить пульс. Не бьется. Я провела рукой по его торсу в поисках ранений. Когда мои пальцы достигли левого бока, я обнаружила кобуру и узнала грубоватые контуры полуавтоматического «глока».
Я сглотнула, вытаскивая пистолет. Что бы здесь ни произошло, он не ожидал опасности. По крайней мере, не успел достать оружие. Я осторожно провела руками по его голове, чтобы нащупать смертельную рану, но ее вроде бы не было. Никакой крови. От него даже не пахло как от свежего покойника. Так что же, черт возьми, стряслось? Возможно, это было несправедливо, но я мысленно обругала Джейкса за то, что он позволил себе умереть, да еще без оружия в руках.