Второй

Ковалевский переворачивается на другой бок в сторону Второго. Приподнимается на локте, плохо понимая что происходит. Он основательно пьян. Я это вижу, и вижу, что аура горит у него подозрительно не здраво. Не нравится, как светится у Ковалевского аура. Я вглядываюсь по внимательнее и мне хочется заорать в голос.

— Второй, — говорю я потеряно — У него Дар. Сильный. И пара паразитов в ауре…разве такое может быть? Они Даром питаются…Они его живьем едят…

Второй смотрит на меня, на дядьку- я вижу что он тоже не понимает. Но…В глазах у Второго начинает разгораться стальные отблески.

— Ян, уйди от сюда- говорит он мне совершенно чужим, металлическим голосом.

Мне совершенно не нравится ни то что я вижу, ни то что я слышу.

— Нет- отвечаю я.

Некрасивая уставшая женщина стоит рядом. Она тоже не понимает, что происходит. Но чувствует, что все как- то слишком сложно.

— Хлопчики, — пытается объясниться она- Кто вы, что вам у нас надо. Он же ж больной совсем. Не трогайте, а?

Второй достает пистолет. Смотрит на Ковалевского, на женщину, на меня. Встает с койки, отходит к окну и просит еще раз.

— Ян, уйди из квартиры. Не надо все это видеть. Так лучше будет и для тебя, и для него.

Мужчина молчит. Он хоть и пьян, хоть и болен, но Второй с пистолетов в руках заставит бояться кого угодно. В комнате просто гробовая тишина.

Я достаю телефон. Вывожу на быстрый набор номера Петровича и прошу Второго.

— Не надо. Пусть спецы разбираются, не бери грех на душу. Он все- равно не твой. А вдруг там еще можно, что-то спасти…

Щелкает предохранитель.

Второй держит ствол обеими руками, не сводя глаз с Ковалевского. Я слишком хорошо его знаю и понимаю, что сейчас будет.

Сначала он снесет голову Николаю Федоровичу, потом вызовет чистильщиков, чтоб все подезинфицировали, а потом…Вот этого потом я больше всего и боюсь. Я уже видел, что бывает со Вторым, когда…Когда он делает то, что должен. Когда он вынужден делать именно так, а не иначе. Когда к нему тоже приходят призраки тех кого он убил.

И дело даже не в Ковалевском. Мужик- реально уже труп. С такой аурой- даже с Даром, но с двумя Прилипалами в ауре, не живут. Их из ауры не выдерешь, энергетику вычистить нереально. Прилипалы его сожрут до капельки. И я понимаю, что это не будет убийством. Нельзя убить того, кто уже мертв. Но только не так. Не на глазах у растерявшейся испуганной женщины, не взяв на себя ответственность за то, что исправить не в силах. Не оставив даже крохотного шанса.

Я сажусь рядом с Ковалевским. Слегка хлопаю его по руке. Я боюсь до ужаса. Прилипалы слишком близко, они уже почуяли и мой Дар и мою, подсвеченную сейчас как новогодняя ёлка, ауру. Я вижу, как черные сгустки пытаются тянутся в мою сторону, но понимаю, что если я сейчас это все не остановлю- будет хуже. И будет не только мой страх.

— Второй, — говорю я. — Я никуда с места не двинусь. Ты извини, но…Не так. Не таким способом. Это не наше с тобой дело решать, что можно исправить, а что нет…

Второй понимает, что я делаю, я вижу как ходят желваки на скулах.

— Отойди, — простит он. — Тебе нельзя. Он опасен.

— Тебе тоже. — говорю я устало. Мне страшно, мне противно и тяжело. Но я сижу рядом с пьяным потерянным мужиком и понимаю, что я единственный в этой комнате, кто может хоть что-то в этой ситуации сделать. И от этого становится слишком плохо.

Второй прячет пистолет. Подходит ко мне. Ему ничего не стоит двинуть мне пару раз и силой выволочь из квартиры. Он намного сильнее. Но я надеюсь что до этого не дойдет. И все же когда он подходит вплотную и протягивает руку я жмурюсь, ожидая чего угодно. Но он просто забирает телефон и вызывает Петровича.

— Пойдем, Ян. Ты прав- это не наша битва. — говорит он виновато. И добавляет женщине.

— Я вызвал врачей. Вашему мужу нужна помощь- он действительно слишком болен.

Второй выходит из квартиры, но не закрывает дверь и ждет меня в дверном проеме.

Я еще раз хлопаю по плечу мужичка, киваю оторопевшей от таких гостей женщине и выхожу вслед за Вторым.

Он пропускает меня вперед. Спускаемся шаг в шаг по лестнице. Топая до самой машины я все жду, что он мне по шее основательно за самодеятельность съездит. Но он просто молчит. Не говорит ни слова.

Я первым не выдерживаю игры в молчанку.

— Ты если хочешь, можешь мне врезать, я пойму. Честно.

Второй удивленно смотрит на меня.

— Врезать? Это я думал, что вполне заслуживаю увесистую плюху. Ты же реально прав. Так?

Я пожимаю плечами. Прав. Но и Второй тоже прав. У каждого своя правда. Если бы я столько работал в Клинике как он, если бы я видел то, что видел он- то наверное для меня выпустить пулю в голову почти съеденному человеку — было бы гуманней, чем отдавать его в руки врачам и санитарам. Но чувствовать себя палачом…А вдруг удастся вытащить этого несчастного Ковалевского. Может у него еще будет шанс. Ведь у него Дар. У него была такая большая и сильная аура.

— Так что? Мир? — Второй протягивает мне ладонь. Я ее жму и спрашиваю.

— Мир. Поедем в Берлогу или дождемся Петровича? — я устал до чертиков, но пусть Второй принимает решения. Я в случае чего- еще подожду.