Второстепенный: Плата

- Он говорит, что печать на нём поставили давно. И сразу на душу. Говорит, что он клялся на двух священных книгах. Но священной для него была только одна. Вторая же от ложного бога, одного из множества.

Золотые и платиновые пряди ожили, потянулись навстречу друг другу и переплелись. Корион едва не вздрогнул, когда в его черепе, сначала хорошенько переворошив память, прозвучал слаженный дуэт:

- Корион, круг поисков ренегата сузился.

Да, Владыка и Судья оставили после себя очень чёткую цепочку воспоминаний, ассоциаций и логических выводов. Священным текстом для Ая являлась Библия, а вторая книга – что-то от язычества. И судя по тому, что клятва держалась после смерти, что печать ставилась сразу на душу, это значило, что это были те самые запрещённые знания друидов времён первой войны. Знания, заключённые в напитанные силой друидов книги. В Великобритании такие книги хранились в разных бруиденах, в строгом секрете. Сам Корион знал лишь один род хранителей. Более того, когда-то ему позволили воспользоваться этими книгами, чтобы поймать Владыку в ловушку души. И семья Ая как раз работала на эту семью. 

Аунфлаи. Мерфин или Мэдог? Или же они оба?

Корион вскинул голову и уставился на Изначальных.

- Нет, это невозможно, – замотал головой Златовлас. – Зачем бы это им? Если говорить о случае со мной – у них не было другого выхода, они пытались обезопасить вас от меня, и это правильно. Но сотрудничество с людьми? И зачем им взрывать собственный дом?! В этом нет никакого смысла!

Да, Владыка был прав. Корион просто вспомнил тех, о ком знал. Книги Тлалока хранили не только Аунфлаи. В Великобритании так точно.

- Лорду Мэдогу, возможно, и не надо, – вдруг сказал Вадим. И вид у него был такой, словно он решился на прыжок с Пизанской башни. Он нервно облизнул губы, частыми глотками хватая воздух ртом, и выпалил быстро, чтобы не передумать: – Но вот директор точно знаком как минимум с одной женщиной из Сопротивления. Это приёмная мать Криса Стенли. Ким. Но может быть, он об этом не знает! – зачастил он сразу же. – Крис говорил, что Стенли должники Аунфлаев. Возможно, они просто однажды попали в Фогруф, или их родственники попали, и смогли скопировать нужные книги?

Корион вцепился в плечи мальчишки.

- Откуда вы знаете, что Ким Стенли состоит в Сопротивлении?!

Мальчишка взвизгнул от боли. На глазах выступили слёзы, и Корион, опомнившись, ослабил хватку. «Нельзя волноваться», – напомнил он себе и сбавил тон:

- Прости, я не хотел причинять боль. Так откуда ты знаешь о Ким Стенли?   

- Я… я… я её лечил. В ночь перед тем, как вернуться к вам, сэр, – прошептал Вадим. – Это с ней был Змей. У… у меня есть дневник Криса. Она и директор Аунфлай давно знакомы. И с Аем. Вот.

Корион вспомнил, как после наказания Владыки Мерфин, полубессознательный, накачанный лекарствами чуть ли не по уши, просил брата не пускать Кристиана Стенли домой – ему понадобилось колоссальное усилие, чтобы вновь не сжать пальцы на острых подростковых плечах.

- И ты молчал! Знал и молчал!

- Она была моей пациенткой, а я обязан лечить всех, это раз. И у меня будут охренеть какие проблемы от Змея за то, что я всё-таки это сказал, это два, – холодно отчеканил Вадим. – Это древнейший человеческий тотем, он старше многих богов. Я могу только просить его и договариваться, не приказывать. Ай мне от него не защитник. Уж простите, что я такой трус!

Вадим не врал. Он действительно боялся Змея. Но вот трусость… Корион за всё это время увидел в мальчишке очень многое, и уж трусости, той самой, подлой и предательской, в нём точно не было. Молчания от него добились явно иными методами. 

Корион вспомнил яблочные слёзы и сразу по-новому посмотрел на больничную палату, на кровать и донорские браслеты. Альвах встал и собрал бумаги, а по связующей нити от Владыки пришла волна одобрения.

- Да. Вполне возможно, что Змей что-то сделал с ним, – прошептал Злат по связи и потянул Альваха к выходу, сказав уже вслух: – Отдыхай, Вадим, и пока не думай о работе или учёбе. Целители скажут, когда будет можно лечить.

- Спасибо. До свидания, – попрощался Вадим и облегчённо выдохнул, когда за Изначальными закрылась дверь. – Профессор, а вы…

- Я донор. Я останусь до утра, – коротко ответил Корион. 

Вадим окончательно расслабился. Корион поколебался, но всё-таки спросил:

- Волхов, что с вами сделает Змей?

Вадим поморщился, мимолётно, бессознательно прикоснулся к груди и заговорил о стихах, которые писал к созданному в незапамятные времена «Голосу степи».

Глава 9. Отцы и дети