Вторжение

Калвер поймал его за плечо и отпустил дверь. Дверь закрылась. Но она не захлопнулась полностью — осталась чуть-чуть приоткрытой. Именно такой, какой они ее и нашли. Рука трупа, ослабив свои смертельные тиски, тяжело упала на пол.

— Идти назад нельзя, — твердо сказал Калвер. — У нас нет огня. А кроме того, крысы могут быть там, снаружи.

— Ты думаешь, что этот... — Дили отвел ошеломленный взгляд, — ...что этот человек пытался не впустить их сюда?

— Не знаю, — ответил Калвер. — Возможно, и так. А может, он как раз отсюда-то и пытался убежать.

По-видимому, это все-таки был труп мужчины: кое-где на останках еще висели измочаленные лохмотья, вызывавшие в памяти оливково-зеленую спецовку или какую-то униформу. Фэрбенк, оцепеневший от этого зрелища, спросил:

— Но голова, почему же исчезла голова? — В воздухе стоял душок разложившегося тела, но он не был ни сильным, ни тошнотворным. Человек погиб, видимо, уже давно, и самый отвратительный запах с тех пор давно рассеялся. — Совсем как на станции метро. Помните тела, которые мы там нашли? И некоторые тоже были без голов.

— Но почему? — спросил Дили. — Я не могу понять этого.

— Может быть, крысы их засушивают на память? На этот раз никто не оценил черный юмор Фэрбенка.

— Может, ты расскажешь нам, почему? — Калвер смотрел Дили прямо в глаза.

— Клянусь, я ничего не знаю, кроме того, о чем уже рассказал тебе. Ты должен мне верить.

— Должен ли?

— Ну какой смысл мне лгать? Я же абсолютно ничего от этого не выигрываю.

Калвер больше не настаивал. Он взглянул в глубину коридора, впервые заметив кровавые пятна на его стенах и на полу. Показав на них, Калвер сказал:

— Думаю, что на один вопрос это нам отвечает: он пытался спастись именно отсюда, изнутри. Но они схватили его даже раньше, чем он добрался до двери. Должно быть, он полз по коридору, а они тем временем рвали его на куски.

Кэт закрыла лицо руками и уткнулась головой в стену.

— Этому не будет конца, — сказала она. — Живыми нам отсюда не выйти.

— Но мы же еще не побывали внутри убежища, — подошел к ней Калвер. — Возможно, крысы напали и были отбиты. Ведь здесь могут разместиться сотни людей, Кэт. В общем, более чем достаточно, чтобы защититься. Да к тому же доя их защиты здесь есть еще и войска.

— Но тогда откуда же это? Вот это тело?

— Возможно, просто никто не знал, что он оказался здесь. Ведь это же просто коридор. Вероятно, один из многих. Да люди, может быть, даже и сейчас не знают, что его тут убили.

Он успокаивал Кэт, а в груди его нарастало непреодолимое чувство страха. Оно зашевелилось в нем с той минуты, когда они выломали ту дверь, еще на поверхности. Теперь страх пропитывал каждый его нерв каждый орган, заставляя их деревенеть, наполняя желудок тошнотворной тяжестью.

— Здесь есть еще одна дверь! — Фэрбенк, стоявший дальше по коридору, показывал на какую-то нишу справа от себя.

Мягко оторвав Кэт от стены, Калвер повел ее рядом с собой. Остальные уже шли к Фэрбенку. Новая дверь была похожа на ту, которую они только что миновали, но пошире и повыше. И она была открыта.

С нарастающей тревогой они вгляделись туда, во внутреннее помещение убежища правительственной штаб-квартиры...

Глава 27

Она шевелилась, неугомонная, чувствующая пока еще далекую опасность.

Ее тучное тело, растекшееся по гнезду, сооруженному из отбросов и перемолотых в порошок костей, пыталось изменить позу. Звука струившейся воды она не воспринимала, поскольку вообще не имела ушей. Но что-то внутри ее помогло улавливать высокочастотное мяуканье подвластных ей тварей. В этом подземелье не было света, но он и не нужен был ей — ее глаза были лишены зрительных нервов. И несмотря на это, она всегда знала о том, что происходит вокруг.

Огромный, непомерно раздувшийся пузырь ее тела вздымался и опускался, глубоко дыша и разбухая еще больше. Темные вены, рельефными дорожками выступавшие над белесой кожей (столь тонкой, что сплетение сосудов выглядело хаосом горных хребтов), казалось, вот-вот разорвут ее. Пасть существа была слегка приоткрыта, и из нее с хрипом исторгался воздух. Дыхание вырывалось еще из одного рта на каком-то странном выросте по соседству с остромордой головой. В этом втором рту не было ни единого зуба, не было и глаз над ним. Из странного рыла торчали редкие белые волоски. Именно оно, это рыло, позволяло твари чуять запахи — никакой иной надобности в этом странном бугорке, пожалуй, и не было. Конечности чудовища уже не могли больше выдерживать ее гигантский вес, а когти, по пять на каждой лапе, хрупкие и потрескавшиеся, разрослись и загнулись от длительной неподвижности. Был у нее и хвост — чешуйчатый выступ, не более того. Матушка-Крыса напоминала гигантское, пульсирующие глазное яблоко.