Вторжение

Меньше чем в полумиле от них рухнули развалины частично уцелевшего здания. Перекрытия между этажами падали одно на другое, как карты в колоде. На миг все заволокло облаком пыли, но дождь быстро рассеял ее, и они увидели еще одну груду обломков и мусора. Все что угодно могло послужить причиной этого разрушения: разрыв скрученного и перегруженного металла, износ бетона, не выдержавшего давления. Грохот и дребезг разбитого стекла, сопровождавшие разрушение, напоминали похоронный звон.

Желание как можно скорее попасть в убежище подстегивало каждого. Сейчас им казалось, что это единственная возможность выжить в этом аду. Лишь теперь они это осознали вполне.

Обогнув место столкновения пяти машин, перекореженные остовы которых напоминали металлическую скульптуру, они вскарабкались на очередной холм мусора и все как один испытали облегчение, увидев надпись “Чансери-лейн”. Это была их станция метро.

— Не слишком уютный, но все же теперь это наш дом, — попытался пошутить Фэрбенк. Ему хотелось сбросить с себя душившее его отчаяние.

— Кто-нибудь видит Брайса? — спросил Калвер, пристально вглядываясь в стоящие поблизости машины.

Сквозь пелену дождя трудно было что-либо разглядеть. Фэрбенк тоже огляделся и отрицательно покачал головой.

— Я его не вижу, но он должен быть где-то здесь. Вряд ли он мог далеко уйти: ведь он еле стоял на ногах, когда мы его оставили.

Мак-Ивен ни на что не реагировал. Он весь дрожал и смотрел прямо перед собой ничего не видящим взглядом.

— Вы не хотите поискать Брайса? — осторожно спросил его Калвер.

— Я хочу только поскорее уйти отсюда, больше ничего. Я больше не могу видеть это бесконечное кладбище.

— Да, вы правы, — подхватил Фэрбенк, — тем более что здесь нет никакого порядка, мертвецы разбросаны повсюду.

Калвер подумал, что черный юмор Фэрбенка, неуклюжий и безвкусный, служил ему какой-то формой защиты. В конце концов, каждый справлялся с ситуацией по-своему, и в принципе это не имело никакого значения — главное, не сломаться.

— Мне кажется, что я его вижу, — сказал Фэрбенк. — По крайней мере, я думаю, что это Брайс.

Они пошли за Фэрбенком. Теперь Калвер тоже видел Брайса. Он стоял у входа в пустой двухэтажный автобус в какой-то странной, неестественной позе. Подойдя ближе, они увидели, что Брайс стоит, согнувшись, с прижатыми к животу руками, будто прячет что-то или пытается унять боль.

Мак-Ивен стоял поодаль от них и смотрел в другую сторону. Вдруг впервые за этот страшный день улыбка осветила его лицо. Неподалеку от станции метро в дверном проеме какого-то полуразрушенного дома он увидел собаку. Она что-то жадно ела, дрожа то ли от нетерпения, то ли от дождя, поливающего ее грязную шерсть.

Дворняга выглядела жалкой, заброшенной и слабой. Шерсть ее свисала грязными клочьями, и невозможно было определить ее цвет. Сквозь натянутую кожу виднелись ребра. Слюна лилась из ее пасти, падая на и без того мокрую пищу, которую она ухитрилась где-то раздобыть. Сердце Мак-Ивена было готово разорваться от жалости к этому несчастному, всклокоченному созданию. Он пережил сегодня такие потрясения, был свидетелем запредельных человеческих страданий, и было странно, что эта собака вызвала в нем такой сильный эмоциональный всплеск, на который, казалось, уже не было сил. Но люди хоть в какой-то степени несли ответственность за то, что произошло. Каждый из них имел право голоса и мог попытаться остановить надвигающуюся катастрофу. А это существо было невинной жертвой, и участь ее оказалась такой же страшной.

Мак-Ивен протиснулся между двумя машинами и направился к собаке. Подойдя поближе, он увидел, что собака жадно заглатывает сырое мясо. Она была настолько поглощена процессом, что не заметила приблизившегося к ней человека. Мак-Ивен смотрел на нее чуть не плача. Бедная собака так радовалась раздобытой пище, не понимая, что обречена на страшные мучения. Он смотрел, как она быстро заглатывает что-то похожее на сосиски, придерживая их передними лапами. Мак-Ивен с удивлением подумал, где ей удалось раздобыть такое свежее мясо. Но он был рад за нее.

— Умница, — сказал он, медленно приближаясь к собаке, чтобы не спугнуть ее. — Хорошая собака, — говорил он ласково.

Собака подняла морду и посмотрела на него.

Глава 14

Брайс корчился от боли. Он стонал и раскачивался взад и вперед, прижимая к животу руки, будто убаюкивая свою боль.

Подойдя поближе, Калвер и Фэрбенк увидели у него на шее глубокие царапины и рваные раны, из которых сочилась кровь. Они бросились к нему. Калвер схватил его за плечи, пытаясь поднять.

— Что случилось, Брайс? — спросил он. — Где вы так поранились? Вы упали?

Фэрбенк тоже склонился над Брайсом, разглядывая его раны. Брайс поднял голову и посмотрел на них, явно не узнавая. В его глазах бился страх. Они помутнели от боли. И все же наконец он понял, кто перед ним.

— Слава Богу, слава Богу, — простонал он, и это был стон облегчения.