Вторжение

Она замялась. Если он явился, чтобы покарать её за недавнюю выходку, то спальня — не лучшее место для таких разговоров. У него нет таких прав. И, как ни глупо — постель осталась незастеленной. Занятая мрачными мыслями, которые и заставили её выбраться на крышу, она так и не успела привести её в порядок, и разворошённая кровать, на которой остались отпечатки тел её и Тима, представляла собой неприглядное зрелище.

— Хорошо. — Выбора у неё всё равно не было. — Заходите.

— Она встала.

Стил вошёл в комнату так непринуждённо, словно он был членом семьи. На его лице, украшенном бородкой и усами, было привычное сдержанное выражение и, похоже, раздражения он не испытывал. Взгляд его, обежав комнату, остановился на Лиз. Он прикрыл за собой дверь. Это простое движение обеспокоило её. Стил положил руку на высокий комод у дверей и прислонился к нему. Похоже, он привык облокачиваться или прислоняться к чему-нибудь, принимая таким образом непринуждённую позу.

— Вы сделали глупость, Лиз, — сказал он. — На этот раз он назвал её по имени, что испугало её. Та властность, с которой глава налётчиков относился к ней внизу, — это было одно. А наверху, в спальне — совсем другое. — Я считал само собой разумеющимся, что вы женщина, которая и без слов понимает положение дел. Но похоже, что я должен объяснить вам кое-какие правила поведения. — Она не ответила, и Стил продолжил. — Мы предполагаем, что никто из ваших соседей не увидел, как вы размахиваете тряпкой на крыше. В противном случае всех ждут большие неприятности. — Помолчав, он неторопливо обвёл взглядом комнату. — У меня был долгий разговор с вашим мужем.

— Вот как!

— Да. К шести часам вам обоим придётся подписать некий документ. Времени всё обсудить у вас достаточно.

Лиз засунула руки в карманы и выпрямилась, развернув плечи.

— Если вы имеете в виду дом и участок, то они принадлежат Тиму.

— Жена тоже имеет к ним отношение, — уточнил он. — И нам нужна ваша подпись.

— Понятия не имею, что вы имеете в виду, но подписывать я ничего не буду.

— А я думаю, что будете. — Он в упор смотрел на неё, и Лиз не могла отделаться от впечатления, что этот человек обладает неиссякаемыми запасами внутренней силы. Она отвела взгляд и невольно отступила на шаг.

— В чём дело? — спросил он. — Вы боитесь меня?

— Нет, — фыркнула она. — Но я не привыкла, что чужой человек даёт мне указания в моей же собственной спальне.

— Ах, вот в чём дело. — Он понимающе улыбнулся. — Спальня. Правильно? Белая красавица смущена и растеряна. Её волнуют и в то же время отталкивают эти старые чёрные номера.

— Совершенно не представляю, что вы несёте. — Но её снова стало колотить.

— Ещё как представляете. Я прекрасно понимаю вас, Элизабет Кроуфорд. — Замолчав, он вытащил из кармана брюк пачку сигарет, закурил и пустил к потолку клуб дыма. Мужчины, подумала Лиз, ставят дымовую завесу, как линкор, что собирается вступить в бой. Но на самом деле она не чувствовала уверенности.

— Я досконально выяснил всё о вас — так же, как и о вашем муже, — продолжил он. — Прошлым вечером и этим утром я наблюдал за вами. Я встречал десятки таких, как вы — богатые белые суки с либеральными речами, довольные своей внешностью и социальным статусом, полные забот об униженных и оскорблённых. Пока не возникают сложности. Пока рядом с вами не возникает чёрный человек.

Тогда вы взбрыкиваете, как кобылица. Вы не сомневаетесь, что он готов изнасиловать вас, вы боитесь, что это произойдёт и в то же время опасаетесь, что этого не случится… Так?

Лиз молчала. Ей было трудно даже дышать. Встретив взгляд Стила, она попыталась изобразить презрение.

— Ясно, — протянул Стил. — Так вот, Лиз Кроуфорд, вы ошибаетесь. Вы ошибались всегда и во всём. Конечно, может, какой-нибудь чёрный парень и хотел бы залезть на вас. У нас своё отношение к таким вещам. Мы говорим: «Они общаются с чёрными, а спят с белыми». — Он снова затянулся и на этот раз выпустил несколько колечек дыма, которые растаяли в душном воздухе. — Я же лично — чёрный до мозга костей. Чёрное — прекрасно, бэби, и можете верить мне на слово. Кроме того, дома меня ждёт самая лучшая чёрная женщина, которую вы только можете себе представить и двое чёрных малышей, таких же обаятельных, как и двое ваших… так что выкиньте из головы все ваши дурацкие ужасы, чтобы мы могли поговорить, как нормальные люди.

Лиз напряглась в попытке собрать воедино жалкие остатки смелости.

— Вы воображаете себе невесть что, мистер Стил. Вы считаете себя психологом, но вам под силу оценивать… ну, продавщицу из обувного магазина. Или же вы испытываете извращённое удовольствие, стараясь унизить меня.