Вторжение

Группа скоростных катеров включала в себя два быстроходных боевых катера типа «CB90», два невооруженных легких служебных катера-катамарана и их команды. Катамараны были того же проекта, что был разгружен с «Язона» с другой стороны острова, но перекрашены в камуфляж. Они в основном эксплуатировались технической группой. «CB-90», к слову сказать, реально «Рапторами» не являлись, у них от него был только стабилизированный пулеметный модуль с КПВТ. Покупать катера, имеющие в четыре раза более мощную силовую установку и пропорциональный мощности расход горючего, ради лишних восьми узлов снабженцы компании пожадничали. И абсолютно правильно, учитывая, сколько эти катера и так жрали дизельного топлива за один выход.

Группа технических средств включала в себя персонал, обеспечивающий нормальное функционирование технических средств обнаружения, раскиданных по периметру острова, и средств охраны, позволяющих контролировать обстановку вокруг и внутри базы.

Довольно щедро напичканная техникой группа обеспечения давала возможность данным подразделениям выполнять свои задачи; штаб и управление отряда служили его мозгом.

Мои предположения о службе мобильных групп «через день на ремень» не оправдались. Практически это касалось только оперативных дежурных, их помощников и дежурных операторов средств охраны и станций оптического и радиолокационного обнаружения. Последние, к слову, сидели со своей аппаратурой в окруженном минами и проволокой бетонном досе на входе в бухту и контролировали его огневыми модулями из спарки ПКТ и АГС. Шубин или, возможно, его снабженцы были гораздо крученее Мезенцева. В итоге, вместо купленных с разделки по цене металлолома башен бронетранспортеров здесь использовались изделия, целенаправленно предназначенные для долговременных огневых сооружений. Хотя упомянутые БПУ-1 тут тоже имелись, пару башен установили в районе пристани внутри бухты.

Остальные люди, что касалось в основном группы обеспечения, занимались своими задачами, либо применительно к личному составу мобильных групп и боевых катеров тратили время на боевую подготовку. Проводить сутки в сапогах и бронежилетах от них никто не требовал, за ненужностью. Дежурная мобильная группа с экипажем катера просто всегда находилась в лагере в пятиминутной готовности к отбытию по тревоге. Единственный, кто из МГ полноценно нес службу, это назначаемый в изолятор с сидящими там пленными надзиратель.

Людей наши наниматели всячески экономили, деньги — тоже. Вертолеты на уже подготовленной рядом с лагерем вертолетной площадке отсутствовали из-за выбранных службой охраны на финансовый год фондов. Я даже немного изумился. Оказывается, бюджет лиц, которые спокойно могут купить пару боевых катеров по два с лишним миллиона долларов штучка, — тоже конечен. И они прекрасно умеют считать деньги.

Предсказанного мне в курилке для восстановления навыков месяца боевой подготовки я неожиданно избежал. Парень почему-то считал, что в поле будут действовать те же требования, что и в ходе подготовки отряда к командировке. Шубин был краток:

— У семи нянек дитя без глазу. Закрепляю тебя за группой Бори Астапова, нехай он с Блохиным тебя понатаскает. Месячишко-другой постажируешься, на пару-тройку боевых выходов сходишь, когда люди по ротации заменятся, тогда и на берег уйдешь. Если там работа появится.

Боевая подготовка в отряде была организована неплохо, поэтому первое время, пока не сбросил излишний жирок, было довольно тяжко. Однако специальная подготовка по всеобщему интересу к ней затмевала всё.

Преподавателями «общественной географии», плавно перетекающей в «языковедение», оказались два типа из «шпионов, вернувшихся с холода». Как они не скрывали — после того, как ими заинтересовались местные компетентные органы. С облегчением сдавшись шубинским подчиненным, оба-два получили распоряжение руководства понатаскать ОВР в местных языках и специфике, решительно обломавшись (на время) с возвращением на Родину.

Старшим в данной паре шпиков считался Александр Яковлевич «Петров», мужчина лет тридцати пяти похожий на царского офицера, каким его изображали обычно в советском кинематографе. Ничем кроме занудности он особо не выделялся. Его унылость особенно бросалась в глаза на фоне второго преподавателя — Василия Ивановича «Сидорова», который оказался сущей звездой нашей сросшейся задницы двух сопрягающихся миров.

Товарищ был живой иллюстрацией, насколько внешность бывает обманчива. Среднего роста пузатенький дядька с хитрыми глубоко посаженными глазами и усаженными золотыми кольцами пальцами предпочитал карикатурный образ ворюги прапорщика. При этом он оказался талантливейшим педагогом, видимо, лучшим из всех, кого я встретил за всю свою жизнь. Учить, передавая свой опыт и знания, он не прекращал никогда, вплоть до вечернего трёпа возле курилки, причем сказанное там впечатывалось насмерть, ещё лучше, чем на занятиях.

Сейчас он сидел на столе, сложив руки на груди, и рассказывал, не обращая внимания на закончившееся время лекции и приближающийся ужин. Увлекшиеся беседой ученики не возражали.