Вторжение

Среди солдат были не редкостью драки, азартные игры, венерические заболевания. В том же 19-м полку этот диагноз был преобладающим при общей оценке состояния здоровья личного состава как «хорошее». Во время пребывания армии в Скутари полковой врач 53-го пехотного полка докладывал, что «…венерические заболевания стали его основной проблемой. А ведь эта часть считалась одной из наиболее дисциплинированных в армии».^{506}

Не меньшей проблемой было пьянство в солдатской среде, принявшее после переброски войск на театр военных действий масштаб бедствия. Согласно докладу полковника Стерлинга, в одну из ночей в Скутари было задержано около 2400 пьяных английских солдат. «Армия спивается, — горько заметил он, — нам не к чему придраться в поведении наших людей, когда они трезвы. Когда же они напиваются, устраивают избиения турок. Нам пришлось высечь одного из солдат для примера остальным».^{507}

Хуже всего было в кавалерии: 22 умерших и 104 больных. При и без того малой численности этого рода войск можно говорить о том, что после морского перехода, угробившего еще десяток солдат, само его существование в составе английской армии было под угрозой. Гвардейские драгуны потеряли 4 офицеров.^{508}За время, прошедшее с момента высадки в Варне, погрузки, перехода в Крым и до окончания сражения на Альме 8-й гусарский полк потерял умершими от болезней 95 человек (интересно, но в этом полку от холеры почти не умирали — в основном от лихорадки). Немалое число нашло последний приют в волнах Черного моря, куда были брошены их тела.^{509} Болезням были в большей степени подвержены части, прибывшие из самой Англии, несколько меньше — те, где личный состав прошел некоторую акклиматизацию, например в Гибралтаре или на Мальте. Тяжелее всех страдали полки Легкой дивизии, особенно 23-й и 88-й, меньше — Стрелковая бригада (к концу июля 7 умерших).^{510} В 28-м пехотном полку за один месяц потеряли 33 солдат и сержантов. Три офицера (капитан Хью, лейтенанты Римедж и Канди) и полковой хирург Юнг были списаны по инвалидности и эвакуированы в Англию.

У шотландцев, хотя и более щепетильных в вопросах гигиены и чистоты, было тоже плохо. В 93-м полку заболели 416 человек, 54 случаев оказались смертельными.^{511}

Отдельные полки болезнь атаковала на подступах к Болгарии. На 26 августа 1854 г., как написал в своем письме командир легкой роты капитан Хедли Вайкарс, в 97-м Графа Ольстерского полку, который не успел прибыть в Варну и находился в Греции, умерло 118 человек. В том числе и из-за этого полк не вошел в состав первого эшелона экспедиционных сил.

Мучения не прекращались ни днем, ни ночью. Госпитали каждый день пополнялись новыми больными, страдавшими от дизентерии, холеры и тифа. Помещения некоторых были так забиты, что пациентов приходилось размещать «…в коридорах и даже на крыльцах».^{512}

У страха глаза велики. Англичане называли разные цифры заболевших, но они всегда были большими. В общей сложности инфекционными заболеваниями у союзников переболело до 10 000 человек, у британцев — по 500–600 человек в каждом полку.^{513} Лейтенант Стефенсон из 33-го полка Легкой дивизии говорит, что в английской армии 18 умерших офицеров и 40 ставших инвалидами, 800 солдат и сержантов умерли. По его словам, в бригаде было всего несколько человек, которых болезнь не затронула в той или иной форме.^{514}

Элита английской армии — гвардия умирала с такой же средней скоростью, как некоторые заштатные армейские батальоны. В Колдстримском полку из 900 человек умерли около 50.^{515} В их числе был уважаемый всеми полковник Тревальян, до перехода в гвардию командовавший 60-м полком. Шотландцы, которых незваный гость посещал реже, чем гвардейцев, тоже почти каждый день совершали марши смерти на кладбище.^{516}

Относительно легко отделались саперы. Их лагерь стоял отдельно и они почти не соприкасались с пехотой и кавалерией. Но и у них переболело в общей сложности 40 чел., хотя смертных случаев почти не было.^{517}

Больше всего повезло солдатам и офицерам 4-й дивизии. К моменту их прибытия в Варну болезнь пошла на спад и они почти не потеряли людей.