Вторжение 1944 года. Высадка союзников в Нормандии глазами генерала Третьего рейха

До того как завершилось совещание, старший адъютант Гитлера генерал Шмундт, очевидно под впечатлением неоднократных предостережений Роммеля о том, что Верховное командование должно иметь сведения с фронта из первых рук, попросил начальника штаба группы армий «Б» подготовить к посещению 19 июня Гитлером Ла-Рош-Гюйон или какую-либо другую подходящую штаб-квартиру. Полевые командиры всех рангов и родов войск должны были быть уведомлены и готовы лично доложить о своих проблемах. Распоряжения были немедленно отданы. На обратном пути из Суасона в Ла-Рош-Гюйон военный губернатор Франции генерал фон Штюльпнагель был проинформирован о результатах совещания в Mapживале. Начальник штаба позвонил по телефону рано утром 18 июня генералу Блументритту в Сен-Жермен, чтобы урегулировать детали относительно времени посещения Гитлером фронта. Ему сообщили невероятную новость о том, что Гитлер вернулся в Берхтесгаден в ночь с 17 на 18 июня. Причиной поспешного возвращения стало то, что снаряд «ФАУ-1» упал на бункер фюрера в Марживале 17 июня, вскоре после того, как оба фельдмаршала уехали. Неисправный механизм управления задал нескольким «ФАУ-1» курс на восток после того, как они были запущены со своих баз на побережье. Они не причинили большого ущерба, и, хотя снаряд упал близ бомбоубежища фюрера, особого разрушительного эффекта не было и обошлось без жертв.

Разрушительная сила «чудо-оружия» «ФАУ-1» на самом деле была минимальной не в пример усилиям, затраченным на его производство. Это подтверждали сообщения из Англии и свидетельства британских пленных.

«Дискуссия с фюрером» в Марживале была в высшей степени деструктивной по своим военным, политическим и психологическим последствиям. Обещания послать подкрепления, особенно в военно-воздушные силы, Гитлер так и не сдержал. Вопреки самонадеянному заявлению Гитлера 17 июня, 23 июня началось полномасштабное наступление Советской армии против группы армий «Центр», и был прорван ее фронт с обеих сторон Смоленско-Минской шоссейной дороги. После прорыва фронта советские дивизии покатились вперед, не встречая сопротивления, до самых границ рейха. Все имевшиеся в распоряжении германские резервы, особенно отряды местной обороны, были направлены на восток, чтобы задержать этот напор; и опять было невозможно получить от Верховного командования ясные донесения об истинном положении дел.

К концу июня 2-я британская армия, по-видимому, сосредоточивала силы для концентрических атак на Кан для того, чтобы прорваться в направлении Парижа и овладеть значительной территорией для осуществления стратегических маневров. Немцы ежедневно несли потери, особенно в результате огня корабельных орудий флота, корректировавшегося самолетами воздушного наблюдения. У союзников было более трехсот кораблей, с которых велся обстрел побережья, а бомбардировка с воздуха была непрерывной. Гитлер запретил всякий вывод войск с маленького и малозначительного плацдарма по ту сторону реки Орн у Кана. Это было предложено 17 июня, после чего эти части, одни из наших самых лучших боевых частей стали безжалостно истребляться. В середине июня II танковый корпус СС под командованием обергруппенфюрера СС Биттриха был переброшен из Венгрии, чтобы взять на себя бремя сражения у Кана и ослабить натиск главным образом на нормандском фронте. Из-за разбитых железных дорог часть этого корпуса была вынуждена сойти с поезда восточнее Парижа и двигаться остаток пути маршем. Он был придан реорганизованной западной танковой группе. Предполагалось, что эта группа нанесет удар с глубокого фланга и тыла по ведущему бои у Кана противнику, всей мощью трех своих танковых корпусов (I, II СС и XXXXVII). Она должна была отрезать британцев от моря и уничтожить их. Но атаку нельзя было начинать с желаемой решительностью и силой, не только из-за следующих один за другим кризисов, возникших в обороне на фронте, но и потому, что интенсивность артобстрела и бомбежек противника была подавляющей. 1-я дивизия СС и XXXXVII танковый корпус не могли рассчитывать на поддержку пехотных дивизий отчасти потому, что удары с воздуха не давали пехотным частям прибыть вовремя, а отчасти потому, что их оснащение, организация и управление ими не могли сравняться с аналогичными характеристиками мобильных бронетанковых дивизий противника. Британские дивизии при поддержке всеми видами огневых средств были способны переносить направление главного удара с молниеносной быстротой.