Вторжение

— Грязная тварь, — рыкнул он, и нанёс ещё несколько ударов, от которых я откатилась в сторону к стене и затихла, истекая кровью.

Насильник, вытеревшись чьим — то топом. тут же вытащил из толпы пару девушек. заставив их вылизывать его тело… Я лежала на полу и думала, что это конец… но это было лишь начало.

Когда пришельцы, порядком разрядившись сексуально, оставили себе по одной — две девицы у своих ног, в зал нагнали мужчин — наших земных мужчин.

— Время случки, — объявил один из захватчиков. Этот пришелец, в отличие от большинства, не был таким уж молодым и, судя по всему занимал какой — то высокий пост в лагере.

Дальнейшее было ужасно.

Наши мужчины, словно дикие звери, хватали и без того уже измученных за этот вечер девчонок и тут же начинали сношать их — как звери: не обращая внимания на крики и стоны своих партнёрш.

Пришельцы их подбадривали — словно хозяева, подбадривающее своих животных… сами, при этом, не забывая использовать девушек, оставшихся рядом с ними…

Чувствуя вкус крови во рту, я смотрела на всё происходящее и мечтала только об одном: чтобы это всё оказалось сном — ночным кошмаром, приснившимся мне после десяти часов подготовки к семинару по грамматике. Всего лишь сном. а не реальностью — ведь реальность не может быть такой ужасной.

Точно не знаю, сколько прошло времени, но когда мужчины обоих рас стали «менее деятельными», всё тот же немолодой захватчик объявил, что время случки закончено.

Сначала увели мужчин — многие из них возвращались в свои бараки без брюк и даже нижнего белья — их члены, уменьшившись в размерах, болтались при ходьбе, вызывая у меня новый приступ тошноты.

Затем настала очередь девушек.

Я вряд ли бы поднялась сама — слишком болели рёбра — и даже разряды, посылаемые через браслет, не смогли заставить меня подняться. Наконец, один из захватчиков, догадавшись, что я физически не могу встать сама, велел двум другим девушкам отнести меня в комнату.

Уже в бараке, Анжела, которая сама к тому времени едва пришла в себя. осмотрела мои ребра и тут же, побледнев, наложила тугую повязку.

— Это всё, что я могу сделать в этих условиях, — произнесла она, кусая губу…

Посмотрев друг другу в глаза, мы одновременно заплакали.

А на следующий день звуковой сигнал снова разбудил нас рано утром, призывая вставать с кроватей и идти работать на поля.

Я в тот день работала медленно {очень болели ребра), но и остальные девчонки из тех. кому случилось попасть в белый зал, тоже едва справлялись с привычным ритмом работы — может быть поэтому захватчики не жалили нас разрядами за медлительность, а наказывали лишь за явные ошибки.

Мы всё ещё не могли придти в себя после вчерашнего… и тем ужаснее нам было наблюдать за тем, как редкие девушки, прервав работу, начинали заигрывать с захватчиками, призывно им улыбаясь и даже, оказавшись рядом, совсем откровенно касались ширинок мужчин.

Пришельцы, ухмыляясь, тут же, при нас, пользовали дурёх: вместе, по очереди; у стен, на столах с инструментами, и даже на земле…

После этого девушкам делалось послабление на душ и дополнительный отдых — слишком дешево, чтобы себя продавать, но такие всё — равно находились Первое время остальные тряслись — как бы не дошла до них очередь, но пришельцы на девушек, работающих на полях, практически не обращали внимания — и использовали для секса только тех, кто сам к ним подходил…

Спустя несколько дней ночной кошмар снова повторился. «Начальник лагеря» (так я называла этого немолодого пришельца про себя) снова заглянул в наш барак, поинтересовавшись, есть ли среди присутствующих желающие на спаривание.

Желающих, естественно, не нашлось.

Кивнув своим подчинённым, захватчик стал ожидать, когда необходимое количество женщин будет отобрано.

Надзиратели пошли по рядам, сканируя девушек, затаившихся на своих кроватях.

Отобрав Анжелу — и даже похотливо подмигнув ей при этом, один из надзирателей остановился возле меня. Посмотрел на сканер — на меня. Снова на сканер.

Обернувшись, крикнул что-то на своем языке начальнику.

Через минуту меня уже уложили на кровать — я лежала на спине и смотрела на какой — то прибор в руках начальника лагеря.

— Не надо терпеть, — поджал губы пришелец. — Надо говорить.

Дальше меня окутало какое-то сияние… Я почувствовала, что боль, которая сопровождала каждое моё движение в течение этих нескольких дней, исчезает, растворяясь в свете.

Наконец, всё кончалось.

— Отдыхай, — велел захватчик, убирая прибор в карман. Однако назад, к дверям, он не вернулся — его то и дело подзывали другие надзиратели к других девушкам, у которых браслеты светились красным.

То, что браслеты отчего — то меняют цвет, мы заметили уже на следующий день после «случки»… но думали, что это, наверное, штрафные баллы за плохое поведение…или что-то вроде того.

Однако «начальник лагеря», каждый раз подходя к девушке, чей браслет светился красным, так отрыто радовался, что становилось понятно — красный цвет означает что угодно, но никак не штрафы.