Вторжение

Повинуясь какому — то безотчётному инстинкту, я почти сразу решила умолчать о «некоторых деталях». Правдиво рассказывая обо всем. за исключением Кейна, я вынуждена была сильно «перекроить» свою историю, оставив полную правду на потом. Не то, чтобы я больше не доверяла людям — скорее, просто повзрослела, став чуть осторожней: люди из Сопротивления казались мне героями, партизанами, борющимися за свою свободу, но… я из книг я знала, что большие цепи оправдывают многие средства, и мне не хотелось стать одной из них.

Врала ли Агата или нет — но Кейн каким — то образом оказался со мной связан. И я не знала, как это использовало бы Сопротивление, узнай они обо всём.

По этой же причине я молчала о том, что рассказала мне Агата: с обычной девчонкой, оказавшейся к своей неудаче, в плену, никто откровенничать не станет, а потому…

Я рассказала про побег из Денвера, про корабль, на котором я работала, про инопланетянку, которая сделала меня служанкой — и про то, как она, разозлившись на меня во время полёта, вышвырнула из корабля наружу — телепортировав в безлюдную местность.

— Странно, что она тебя не убивала, — заметила Анна, местный психолог — Обычно, захватчики скоры на расправу.

— Ничего странного, — хмыкнул Шон. — Они же в флипе летели — место там мало, особо не развернёшься.

— Парализаторы? — вскинула бровь Анна.

Шон, сомневаясь, пожал плечами.

— Не уверен, что их «гражданские» носят такое. Да и потом, девка точно знала, куда выкидывает Лину. В этой местности выжить — шанс один на миллион.

— Может, та пришелица всё — таки служила, а? — спросила Анна и взглянула на меня.

— Мы всё никак не можем разгадать эту загадку: как так получилось, что первый контакт провели женщины, однако после все патрули и рейды проводились только мужчинами. Как такое возможно? Означает ли это, что у них матриархат, и женщины просто не выполняют рутинную работу?

Вспомнив то, о чем мне рассказывала Агата, я, было, хотела замотать головой — но вовремя сдержалась, лишь безразлично пожав плечами.

— Не знаю… кажется, моя хозяйка — та девушка, к которой меня приставили служить-жена или сестра одного из их военных. Но я точно не уверена.

— А мне кажется всё наоборот, — хмыкнул Шон, повернувшись к Анне. — По тому, как они относятся к нашим женщинам понятно, что именно мужчины у них привыкли командовать… Скорее всего, ты права в том, что в их обществе нет равенства — но мужчины там главные. В этом я не сомневаюсь.

— Тогда почему именно женщины выступили в качестве первых контактёров? — настаивала Анна.

— Может, поэтому и выступили… чтобы продемонстрировать нам своё неуважение.

— Ты сам — то в это веришь?

— А что? — спросил Шон. — Сразу указали нам наше место… К тому же, может, если у них всё решают мужики, то любые переговоры, подписанные бабами, считаются просто никчемной бумажкой?

Анна и Шон вперились друг в друга, не решая продолжать свой спор.

Который, судя по всему, был давнишним.

А я потихоньку восстанавливалась.

Сразу после нашего приезда в деревню, Шон отнёс меня к врачу — и тот, диагностировав серьёзное истощение, сразу сделал несколько уколов, велев пить витамины и «есть за троих».

Доктор, проводя обследование, очень удивился, обнаружив, что я по-прежнему девственница и даже сразу вызвал Анну, чтобы та со мной поговорила.

Видимо, пришельцы девиц не отпускали… Впрочем, эту часть истории, какой бы неприглядной она не была, я могла смело рассказывать кому угодно. Так что когда Анна заглянула в бревенчатый госпиталь, я вывалила на них с доктором всё, чему стала свидетелем во время плена, рассказав и про многочасовую работу, и про случки — и даже про то, как я этого избежала.

— Нестандартное мышление — это всегда хорошо, — кивнула Анна, похвалив меня за выдумку. — Нам в Сопротивлении очень нужны такие люди.

Им была нужна я, а я… я, которая всё ещё мечтала оказаться на Аляске, а оттуда перебраться через Берингов пролив на территорию России, не готова была ещё раз оказаться где — то посреди дикой природы в полном одиночестве.

Когда я рассказала Шону, куда я держу путь, он, как один из руководителей Сопротивления честно признался, что, несмотря на то, что Аляска достаточно близко от Убежища, у них сейчас просто нет ни времени, ни людей, ни даже машин, чтобы мне помочь.

— Надвигается зима, — вздохнул Шон. — Первая зима после захвата. Ситуация в городах станет ещё хуже — и родители будут уже отдавать детей просто так, лишь бы выжить самим… Лина, я бы с радостью тебе помог, но нам дорог каждый час: мы заготавливаем продовольствие, строим хижины для новых постояльцев… В Виржинии, в пещерах, нас ждут около пятидесяти человек — и многие из них в совсем плохом состоянии. Прости, девочка… Я просто не могу сейчас выделить тебе ни машину, ни сопровождающего.

Помню, как я заплакала тогда, прощаясь на время с мечтой вернуться на Родину…

Шон был честен со мной и прав в своём решении, в то время как я даже боялась рассказать ему полностью свою историю.