Вторжение

Он не спеша спустился на улицу, отойдя немного от дома, взглянул на небо. Зловещие инопланетные параллелепипеды исчезли. По-прежнему было хмуро и пасмурно, но после пережитого ужаса ему показалось, что на дворе чудесный ясный денёк. Пытаясь разобраться в странных ощущениях, не особенно замечая, что творится вокруг, он на автомате зашагал к своему подъезду.

Мелькнула мысль о срочной работе, но он только пожал плечами. Поднялся домой пешком, слегка запыхавшись, вошёл в квартиру. Всё вокруг казалось немножко нереальным, не таким как раньше. Так бывает, когда выходишь на улицу из кинотеатра после длинного захватывающего фильма.

Олег вымыл руки, посмотрелся в зеркало, не углядел ничего необычного. Лишь зацепив взглядом запястье, невольно вздрогнул: неестественное жёлтое пятно всё так же выделялось на загорелой коже. Он порылся в аптечке, разорвал упаковку бинта и зачем-то плотно перевязал руку.

«Так… И что? Всё, то есть, уже кончилось? Или будет продолжение?.. Нет, ну что-то же должно…»

Мысли, почти бессвязные, налезали одна на другую, образуя в голове сумбур и хаос. Ясно было, что инопланетные нашествия так не заканчиваются. Нет, конечно, голливудские фильмы – не тот источник, на который следовало бы ссылаться, но – всё-таки… Вообще всё произошедшее казалось каким-то бессмысленным, даже глупым.

Олег вдруг подумал, что сверху спустилось от силы человек тридцать. А где остальные? Тут же вспомнился жуткий красный ручеёк из трубы. Вновь стало страшно, но уже не так, как за полчаса до этого. Видимо, организм просто устал бояться.

Всякие неясности и непонятки всегда нервировали Олега, напрягали его рационалистическое программистское естество. Во всём должна быть ясность! Он недолго посомневался, на всякий случай вооружился длинным кухонным ножом и отправился на крышу.

Выкрашенная чёрной блестящей краской металлическая лесенка, сваренная из тонкой арматуры, вела наверх, к тёмному прямоугольнику лаза на технический этаж. Обычно закрытая на висячий замок тяжёлая крышка люка была распахнута настежь.

Цепляясь за холодные перекладины, Олег запоздало сообразил, что на чердаке может оказаться совсем темно, но продолжил осторожно подниматься – по крайней мере следовало хотя бы заглянуть туда. Прожив в доме почти десять лет, он ни разу как-то не сподобился слазить на крышу…

Оказалось, что наверху довольно чисто и не так уж мрачно. Несколько тусклых желтоватых дежурных лампочек освещали голый бетонный пол, переплетение разнообразных кабелей и завёрнутые в теплоизоляцию трубы. Совсем рядом виднелась бетонная лестница, ведущая  дальше, на самый верх.

Отворив небольшую, но тяжёлую дверь, обитую снаружи оцинкованным железом, он выбрался на крышу. Пахнуло свежим ветерком.

Пасмурный день показался ослепительным после полумрака чердака, и первые мгновенья Олег не осознавал того, что видит. А может быть, это сознание противилось неестественному, невозможному зрелищу.

Десятки, может быть сотни трупов были уложены поодаль аккуратными штабелями в пять-шесть слоёв… Залитая гудроном и засыпанная мелкой каменной крошкой кровля была тёмно-вишнёвой от начавшей уже подсыхать крови… Все тела были обезглавлены.

Олег оцепенел на несколько секунд, потом резко отвернулся; его чуть не стошнило. Отвратительная немыслимая человеческая гекатомба продолжала стоять перед глазами.

– Нет… – он поспешно схватился за болтающуюся ручку двери, прибитую расшатанными от времени ржавыми гвоздями, дёрнул, ошалело влетел во тьму чердака. – Нет, нет, нет…

В диком трансе он заскочил домой, захлопнул дверь, закрыл замок на два оборота. Потом, как сомнамбула, долго и бессмысленно бродил из комнаты в комнату.

«Вот так вот… Прилетели, заманили, поотрывали головы и свалили… Высшая цивилизация. Охотники за головами… И так на каждой крыше?!! Сколько тысяч всего?.. Полгорода?»

Он снова вспомнил жуткую картину наверху, тёмный вязкий ручеёк из водосточной трубы. Вбежал в ванную, его всё-таки вырвало. Потом он врубил ледяную воду, прополоскал рот и долго неуёмно плескал себе в лицо, набирая полные ладони, словно пытаясь охладить горящий лоб, щёки, глаза…

Прошло минут десять. Он закрыл, наконец, кран, вытерся жёлтым махровым полотенцем («неприятное, стирать пора…»), на автомате закинул его в стиральную машинку. Заодно отправил туда же несколько футболок из тазика с грязным бельём, длинные светлые «уличные» шорты-бермуды, ещё что-то по мелочи. Наугад сыпанул порошка, включил стирку.

Только сейчас заметил, что ходит по квартире в обуви. Разулся.