Вторжение

Так уж случилось, что я не просто согласился с Элильяром, который искренне сожалел о том, что трудное решение пришлось принимать его сыну, а не ему, я осознал, что, окажись на его месте, вряд ли бы испытывал иные чувства. И хотя я понимал, что мои дети уже давно не нуждаются в моей опеке, детьми от этого они быть не перестали.

А сейчас я признал и то, что их жизнь ценю значительно больше, чем наше с Рае благополучие. Не самый лучший у нас разговор получался. И вместо душевного равновесия пока что приносил только смятение.

– Поэтому ты и предложил Радмиру внимательно присмотреть за Закиралем? – Она словно и не замечала моего состояния.

И только тонкая струйка магии, которой она меня окутывала, наталкивала на мысль о том, что мне уже давно пора брать себя в руки и прекращать перекладывать свои сомнения на женские плечи. Даже в том случае, когда женщина ничуть не уступает мне по мужеству.

– Я думаю, что Вилдор ждет не того, когда его воины завязнут на втором рубеже. А именно возможности уничтожить старшего из сыновей. И младший может ему в этом помочь, – невозмутимо продолжил я. Но еще не начав говорить, уже понял, что эти слова были лишними.

– Как гадко! – Она вскочила так резко, что я не успел ее удержать, и бросилась к двери.

Словно собиралась немедленно отправиться к дочери и ее мужу, чтобы прояснить до конца то, что я высказал в качестве предположения. Но, уже взявшись за ручку, застыла, скорбно опустив плечи.

– Почему? – Ее голос был тих и печален. – Неужели не было иного способа не допустить Яланира к власти?

Единственное, чего я хотел в этот момент, – прижать ее к себе, ощущая аромат тела, горячими губами скользнуть по коже, чувствуя, как отголоски тревог растворяются в просыпающемся желании. Но я даже взглядом не мог облегчить ее страдание.

Потому что то, что сейчас происходило, было важнее. И она это понимала так же, как и я.

– А ты сама как думаешь? Ты ведь его знаешь лучше.

Рае, кинув на меня быстрый и напряженный взгляд, медленно опустила голову, признавая, что иного выхода не видит.

– Он очень опасен? – Я и сам знал ответ на этот вопрос, но хотел, чтобы она выскользнула из плена отчаяния, в который сейчас себя загоняла.

Еще мгновение назад она стояла, обняв себя за плечи руками, пытаясь согреться в холоде безысходности. Теперь же, пусть в ее взгляде еще не было безмятежности, но он уже не обжигал огнем.

– Он всегда жаждал власти, а слава отца никогда не давала ему покоя. И мне всегда казалось, что Вилдор держит его рядом с собой не для того, чтобы приблизить. Он его пытался сдерживать. А если посмотреть на некоторые события с иной точки зрения, то вполне можно предположить, что и в моем прошлом свой след он тоже оставил.

Рае прошла мимо меня к столику, на котором стояла открытая бутылка вина, тарелка с фруктами и бокалы. Наполнила один из них почти наполовину и, словно сомневаясь, стоит это делать или нет, долила еще чуть-чуть.

Ее тонкие, нежные пальцы скользнули по тонкой ножке и замерли, не торопясь поднять фужер.

– Я никогда не верила, что отец отдал приказ убить мою мать.

Как бы я хотел избавить ее от боли.

– Я всегда чувствовала в нем то, что было скрыто за ледяной бесстрастностью, за его жестокостью и ужасом, который он внушал всем. Кроме меня. – Ее улыбка выдавала внутреннее опустошение, вызывая у меня странную тревогу. Свое представление о Вилдоре мне вновь придется если и не изменить, то подправить уж точно. – Я не смогла поверить в сказанные им слова, когда меня вернули на Дариану. Но теперь, после того, что ты рассказал, они звучат совершенно по-иному.

– Что он сказал?

Как я ни пытался удержать себя, мне не удалось это сделать. Я оказался рядом с ней еще до того, как закончил говорить. И, лишь прикоснувшись к ней, понял, что не ошибся. Это нужно было не только мне, но и ей. Чтобы хотя бы на миг позволить себе быть слабой и беззащитной.

– Он поклялся мне, что его честь не запятнана ее кровью.

Лера Д’Тар

Итак… можно было начинать подводить итоги.

Прошлый вечер показался мне очень длинным. Так же как и последовавшая за ним ночь. Еще одна бессонная ночь, только теперь благодаря Вилдору. Не то чтобы он решил мне исповедаться, но наш разговор, начатый в моей комнате и прерванный на довольно утомительную, но весьма плодотворную тренировку, продолжился все на том же берегу озера, которое уже неоднократно становилось очевидцем наших с ним встреч.

Он не изливал мне душу – просто рассказывал о себе, нисколько не стремясь изменить мое мнение. Но с каждым эпизодом его весьма насыщенной жизни мне становились понятными не только его действия, но и его устремления. И это делало его все более похожим не на правителя, заработавшего славу сильного и непримиримого, а на существо противоречивое, но цельное.