Вторжение

В свое время Покойник случайно вытащил этого духа из Нижнего Мира, уже здесь потеряв над ним контроль. Гость, оказавшись в нашем мире, решил поиграть с новым другом, и чуть не убил его – он вообще не очень воспринимает концепцию материального тела. К счастью, вызов происходил в моем присутствии. Хотя наша схватка превратила пару этажей в руины, в конечном итоге мне удалось одолеть Пса, и с тех пор он относился ко мне с уважением и мечтал о реванше. Напрасно мечтал, кстати. Наши с ним тренировочные схватки обходились мне дорого, но давали бесценный опыт, поэтому я где-то раз в два месяца наведывался на полигон возле Покойницкой лаборатории. Знакомство считал удачным.

– Вася, – остановил я своего заместителя. – Так кого ты предлагаешь брать?

– Думаю, Мурашова.

Забавно: этот парень везде. Хорошо, попробуем.

Таких сил мы не собирали никогда. Я не помню ни одного случая, чтобы на штурм шло больше пятидесяти псионов, – теперь же в лагере, раскинувшемся в маленькой долинке, собралось около сотни опытных бойцов. Сильнейших магов, элиты.

СБР послала свои лучшие силы ради одного Гнезда – и все равно не испытывала уверенности, что их достаточно. Псионы второго уровня, каких набралось большинство, даже в натренированных на совместную работу связках становились уязвимы на пятом-шестом ярусах. Третий уровень успешно работал где-то до девятого яруса – то есть связываться с тварями выше четырнадцатого уровня им было смерти подобно. Сейчас ученые не смогли установить, насколько глубоко залегало Гнездо. Восемь ярусов давали точно, предполагали десять, плевали через плечо при слове «двенадцать».

Чижов собрал в штабном фургончике последнее перед началом операции совещание. Понятия субординации и дисциплины в СБР всегда толковались неортодоксально: к выполнению приказа подходили творчески – внешность командиров, их привычки и манеры могли шокировать любого инспектора. На штатское прошлое некоторых командиров накладывалось присущее псионам пренебрежение к внешним формам дисциплины. Сейчас вся состоящая из колоритных личностей толпа в два ряда разместились вокруг узенького столика.

Сам Павел Сергеевич за все время нашего с ним знакомства ни разу не надел форму. Я видел его в костюмах, джинсах, теплой куртке и валенках, но не в положенной по уставу одежде. Из-за внешности, напоминавшей слегка располневшего Чехова, новички часто ошибочно принимали его за приглашенного преподавателя. Псионом он был слабым, зато обладал хорошими организаторскими способностями.

Справа от него сидел Коробок. Вот уж кто ничуть не изменился. В последние годы его авторитет в научном сообществе несколько пошатнулся из-за слабых перспектив руководимого им направления, но обширные связи в чиновничьих кругах держали старого мудрого клоуна на плаву. После реорганизации он остался в СБР руководить нашим Исследовательским корпусом.

Напротив него сидел Вадим Королев – высокий шатен с пылающей властолюбием аурой. Заместитель Чижова, он мне не нравился, хотя начальство его ценило. Все остальные участники были либо «архангелы», либо их заместители.

Рядом со мной сидел Злобный – самый знаменитый боец нашей страны. А может, и всего мира: я встречал в Европе постеры с его изображением. Труды врачей увенчались частичным успехом – раны на лице больше не кровоточили, и самые крупные шрамы удалось убрать, но с черно-красной расцветкой поделать ничего не удалось. Равно как и с алым цветом глаз. В результате короткостриженый Злобный напоминал Дарта Маула из «Звездных войн». Внешность и склонность к грубым высказываниям обеспечивали ему постоянное внимание журналистов, которых, кстати, в этот раз не допустили.

Позади Злобного сидел Черныш – Слава Чернышов. Сильный боец, хотя тактика могла бы быть и погибче. Особыми талантами парень не блистал, но некоторая медлительность в принятии решений прекрасно служила противовесом импульсивности командира. В целом Злобному подобрали правильного помощника.

Следом шел Сэм – командир третьего полка и преемник погибшего Палача. Когда-то я поддержал его кандидатуру, видя в нем наследника своего друга и учителя, и с тех пор только убеждался в правильности выбора. Таймыр входил в зону его ответственности. В замах у него ходил Дед – старейший боевой маг планеты. Меня до сих пор удивляло, как огромного бородатого сибиряка согласились принять на службу. Впрочем, мы и сейчас брали всех мало-мальски подходящих, а Дед умел быть убедительным.