Вторжение

Джерри разинул рот в беззвучном крике, закрыл лицо руками, плечи его судорожно вздрагивали.

Ты знаешь, ты знаешь, Боже, ты все знаешь…

Я не все знаю, Джерри, но должен знать. Шэннон кое в чем призналась — сперва Нела Баумгартнер, потом самому президенту. Правда, что Киран О'Коннор сильный оперант?

Разумеется, нет.

Правда ли, что он долгие годы злоупотреблял своими силами, чтобы в обход всех законов сколотить бешеное состояние, что он манипулировал политиками, принудил Баумгартнера баллотироваться, а после, увидев, как марионетка ускользает от него, то от ярости и отчаяния…

НЕТ! НЕТ! НЕТ!

Правда ли, что О'Коннор оборудовал подпольный центр управления звездным ударом?

… какогоЧЕРТА???

Так ты ничего не знал… Выпрямись, Джерри. Убери руки от лица. Слышишь?

Да.

Я хочу тебя испытать. Прочесть в твоих мыслях всю правду, какой она тебе представляется. Никаких последствий не будет. Когда мы закончим, я сотру в твоем мозгу память о нашей беседе, так что О'Коннор ничего не заподозрит. Мы уличим его с помощью обычного расследования. Он не мог замести все следы своих манипуляций, если они носят такой массированный характер, как утверждает Шэннон. Ты согласен? Как тебе известно, испытание должно быть добровольным.

Я… Я…

О'Коннор что-то сделал с тобой, чтобы обеспечить беспрекословное повиновение. Но я могу разрушить чары. Обещаю быть максимально осторожным.

Я… Я… Дени, я люблю его. Люблю, хотя он грязная свинья и безумец…

Спокойно, Джерри.

Ты и это… можешь стереть?

Попытаюсь. Если он догадается, для тебя это может быть опасно, потому что ты ничего не запомнишь. Но я думаю, что сумею сохранить видимость связи. Надо попробовать.

Спасибо тебе, Дени, спасибо, СДЕЛАЙ ЭТО, Господи, сделай, помоги мне, убери его от меня…

— Откинься на стуле и расслабься. Дыши глубже.

— О'кей.

— Теперь закрой глаза. Можешь внутренним зрением смотреть вот на эти фигуры Зенера. Но больше никуда не смотри и ни о чем не думай.

— Ладно.

Джерри Трамбле закрыл глаза, вызывая в памяти старинные знаки.

И всего лишь мгновение спустя охранник уже вел его обратно в камеру. Может, он лишился рассудка? Убей Бог, если он помнит, зачем его оттуда выводили!

К черту! Какая разница? В пятницу его выпустят, он соберет в кулак расхристанные мозги и начнет новую жизнь.

26

ИЗ МЕМУАРОВ РОГАТЬЕНА РЕМИЛАРДА

По обыкновению, с утра я первым делом пошел на почту. Хановерское отделение связи находилось через улицу от моей лавки; в те дни служба связи была несравненно удобнее и дешевле, чем нынешняя электронная почта.

Это случилось 24 сентября 2012 года, два дня спустя после закрытия конгресса в Осло, обернувшегося страшной катастрофой. Как всегда в понедельник, мой личный ящик был забит до отказа письмами, открытками, мелкими бандеролями. Я обнаружил также три видеограммы и несколько извещений о посылках. Встал в длиннющую очередь к окошку выдачи и принялся сортировать почту, одновременно переговариваясь с Элией Шелби, что стоял передо мной. Он управлял небольшим частным издательством на Ривер-Бриджроуд и покровительствовал моей торговле.

— Да, неладно вышло в Норвегии, — заметил Элия.

— Так им и надо, — отозвался я. — Нечего соваться в политику. За что боролись, на то и напоролись. Я предупреждал Дени: лучше не форсировать эту тему.

— Бьюсь об заклад, твой племянник вернется домой с поджатым хвостом. Журналисты из него отбивную сделают, а?