Вторжение на Олимп: Вторая титаномахия

– Свергнутый восстал и пришел отомстить! – я картинно вздымаю руки. Ну, разве я не лапочка, не актер первостатейный?

– На сей раз, обвинения зачитаны не будут. Слишком долго, нудно, мерзко и, пожалуй, мы тут все уснем. Одно могу сказать наверняка: раз я, в принципе, породил всех вас, себе на беду, то вы лишь по сути отражения каких-нибудь потаенных и препоганых уголков моей широкой души. Я скорблю обо всем случившимся, большей частью все, начиная, с самого акта творения было ошибкой, и я ухожу обратно в первородную тьму, но прежде хочу забрать все привнесенное мной.

Дворец содрогается, в потоках напалма уже потонули честолюбивые замыслы откликнувшихся на приказы Зевса царей, Веста – впереди, штурмует опорную башню западного укрепления, одна из горгон разорвана шрапнелью, другая – только что захватила вражеский бункер, истребив его механических защитников и пожрав облеченных плотью. Гекатонхейры медленно продвигаясь, ведут напряженную дуэль с мобильными артиллерийскими корпусами лейб-гвардии Зевса, Аид раздавлен и пережеван ужасной Харибдой, так и не узнав, что это его сумасшедший братец Посейдон таки доигрался с ДНК китов; теперь они перевариваются бок о бок. С взлетной полосы стартует дисколет и корабельный мозг обрушивает на штурмующих огненные реки лазера – пресловутые «золотые стрелы Аполлона». Взрыв. Еще взрыв. Теперь беспрестанно что-нибудь взрывается и рушиться, сыплется потолок и ходят ходуном стены, такого Олимп не видал со времен восстания титанов.

Протрезвевший Дионис повергает мне на голову скипетр с вращающимися убийственными лезвиями, но тот, как того и следовало ожидать, просто ломается. Недоумевая божок пялиться осоловевшими глазенками, пока упавшая балка перекрытия не проламывает ему череп.

– Да как ты смеешь?! – грозно рычит Зевс, поднимаясь во всей своей мощи и неглиже.

– А ты сядь и заткнись, – обрываю я его.

– Ника, дери твою, ты где? – срывается на визг он. – Хотя кажется… – взгляд тирана снова мутнеет и становиться блуждающим, – кажется я кого-то похожую на крылатую женщину уже употребил давешней ночью, вот незадача!

Зевс озадачено скребет нечесаную бороду, из жестких курчавых волос вываливаются крохотные белые перья и, скорбно кружась, падают в початое блюдо с бычьим соусом.

– Позволь всемогущий, я его сейчас уделаю! – рычит подскочивший Арес, выхватывая огромный меч и силовую сеть.

– Валяй! – без энтузиазма махает рукой Зевс и тяжело усаживается в кресло. – Только смотри не уделайся-то сам от натуги такой непомерной.

– Рад, что у вас все определилось, ибо мое присутствие требуется там, снаружи, – слова тонут в звоне лопнувших бронированных окон, и пиршественный зал наполняет горький дым и грохот нешуточно подобравшегося сражения. Аполлон ныряет в боковой проход, застегивая шлем, но отброшен назад валится навзничь. Глаза широко раскрыты, удивлены и неподвижны, а грудь разворочена автоматной очередью. Следом появляется пробирающийся на ощупь Эдип, он приложил ладонь к уху, и лицо его выражает радостное предчувствие.

– Кажется, я угодил в какого-то засранца!

В это самое время хрустальный потолок рушится, общее смятение и свалка, я оказываюсь в коридоре, в конце которого виден убегающий Зевс, но дорогу мне заступает неугомонный Арес. Раздутые анаболиками мышцы – живая стена, через которую мне необходимо пройти.

И я прохожу…

Я отнимаю у Ареса меч и режу ему глотку. Долгая, неимоверно грязная работа, ибо рана почти сразу начинает затягиваться и мне приходиться пилить снова и снова, быстрее и ожесточеннее, пока тот пытается всеми силами отбросить меня. Наконец, он погибает от потери крови.

Я – в центральной башне, вот он – последний оплот олимпийских богов, отсюда открывается потрясающий вид на горящий и разрушенный дворец и заваленные трупами окрестности.

Зевс в истерике стенает, заламывая руки, молит о прощении меня и призывает приспешников одновременно. Но напрасная трата времени, его уже почти не осталось. Над побоищем мельком появляется Гермес, чтобы тут же смекнув расстановку сил, проворно сгинуть прочь, затаившись до самого Средневековья, где скромно возьмет эпитет Триждевеличайший. На горизонте еще виднеется дымный след, оставленный Афиной – дальнейший путь ее неисповедим. Через тлеющий подлесок пробирается Афродита, чтобы попытать счастье еще раз, в благословенном плодородном Египте, под именем Изиды.

– Ты обманул меня! – вопит взбешенная Гера.

– Еще как! – соглашаюсь я.

Она не в силах причинить мне хоть какого-нибудь заметного вреда, поэтому ее долго сдерживаемая ярость переключается на супруга, и они ожесточенно борются посреди зала, подобно атлетам на потеху публики, пока Зевс с видом победителя не швыряет ее мне под ноги, поломанную и перекрученную, словно тряпичная кукла. Я спокойно перешагиваю через прах.

– И что ты будешь делать теперь? – вопрошаю я у него. – Так глупо попавшись в смертном теле, поддавшись соблазнам плотских утех?