Вторжение. Неизвестные страницы необъявленной войны

…Особенностями инфекционных заболеваний в условиях Афганистана являлось тяжелое и осложненное течение с высокой летальностью. Так, в 1983 г. в гарнизонах Кандагара и Кундуза тиф характеризовался тяжелым течением в 24,9 %, осложнениями — в 19,6 %. Летальность от брюшного тифа в 1982–1983 гг. составила 2–3,3 %».

Пусть не утомляют читателей скучные проценты. За ними — жизни людей, подавляющее большинство которых не достигло и двадцати лет.

То, чего удалось избежать в Великую Отечественную, в устрашающем виде предстало в ходе афганской войны. Почему? Ответов по сути два: чудовищная антисанитария, царившая в ДРА, и неистребимая наша беспечность в обустройстве войск.

Из справки о санитарно-эпидемиологическом состоянии ДРА:…Лишь 2,4 процента жителей Кабула имеют дома с канализацией. В кишлаках она напрочь отсутствует.

Реки, водохранилища, пруды, арыки, колодцы, родники, скважины используются для водопоя скота, стирки белья, орошения. Туда же совершаются физиологические оправления, сбрасываются нечистоты, отбросы…»

Добавим от себя: санитарно-эпидемиологической службы в Афганистане в период войны не было. Чем, по какой причине и в каких масштабах заболевало население, чаще всего оставалось загадкой. Но если организм афганца за многие века приспособился к местным условиям, то для наших воинов они оказались губительными. Заболевали солдаты и офицеры не только от употребления воды, но даже от пыли, содержавшей опасные микробы и бактерии. И ничего с этим поделать было нельзя. Хотя, если быть объективными…

Из доклада генерал-майора медицинской службы В. С. Перепелкина на медицинской конференции:

Коммунально-бытовое обустройство войск велось медленными темпами из-за отсутствия необходимых строительных материалов. Пробуренные в первые годы пребывания наших войск в Афганистане неглубоководные скважины подавали воду, не соответствующую ГОСТу по показателям микробной загрязненности. В то же время технических средств надежного обеззараживания не было. Не хватало и средств обеззараживания индивидуальных запасов воды — пантоцида, аквасента, пуритапса.

…Первые пять лет строили туалеты так называемого «поглощающего типа», что существенно осложняло санитарно-эпидемиологическое состояние военных городков.

…Пункты мытья котлов и кипячения чая нередко становились источниками массового заражения».

Так обстояло дело. Обе указанные выше причины, приведшие к массовым заболеваниям, «выстрелили» одновременно и попали, что называется, в «яблочко». Две трети 40-й армии, а это около 80 тысяч человек, в течение года получали тяжелую инфекцию и не одну. И сколь бы мы теперь не валили все на специфические (мягко сказать) афганские условия, сколь бы не превозносили (и заслуженно) медиков, не щадя себя, боровшихся с эпидемиями и болевших вместе с воинами, надо признать: вводя войска в ДРА, всерьез никто о такой опасности не думал. То ли потому, что жалеть нашего солдата не принято (он ведь самый выносливый, терпеливый, мужественный и еще всякий — это из набора дифирамбов, кои, едва в них нужда, тотчас появлялись на языке штатных «выступал» и в не имущих сраму газетных столбцах), то ли потому, что политики не брали его — солдата — в расчет. Прикажем маршалам, те — генералам, те — своим подчиненным — и никаких проблем.

А проблемы были.

Ю. Немытин, полковник медицинской службы, бывший начальник Центрального госпиталя в Кабуле, начмед 40-й армии:

Только в 1986 году на территории Афганистана была создана госпитальная база для лечения инфекционных больных. Насчитывала она 1670 коек. К четырем инфекционным госпиталям добавились такие же отделения в трех многопрофильных госпиталях. Эпидемии имели определенную цикличность, обычно развивались с июня по декабрь. Тогда число коек увеличивалось до 6 тысяч.

Была разработана система медицинской помощи инфекционным больным. Базировалась она на раннем их выявлении и своевременной изоляции. Только так можно было справиться с ростом эпидемий. К сожалению, профилактика всю войну оставалась самым слабым звеном системы помощи. Врачи должны были начинать работать в частях с шести утра. Выявил больного, изолировал и так далее. Увы, не получалось. Да и командиры в этом слабо участвовали. Конечно, у них были другие задачи, и все же… Даже с гепатитом, в желтушном состоянии, попадали к нам на третьи — пятые сутки.

Вот официальные данные. В 1982–1983 гг. 85–90 процентов заболевших поступали в лечебное учреждение только на 4— 12 сутки от начала болезни.

Естественно, смертность была достаточно высокой. Взять хотя бы амебные процессы в печени. Мы их не могли диагностировать четко и точно. Иногда просто не видели их. А люди умирали. Забили тревогу. К чести Центрального военно-медицинского управления, оно среагировало быстро. Мы получили из Москвы японский аппарат ультразвуковой диагностики. Поместили его в инфекционном госпитале в Кабуле. Я, как начмед армии, дал команду: всех «подозреваемых» пропустить через аппарат.