Вторжение. Неизвестные страницы необъявленной войны

Правило существовало такое: после лечения воины (больные врачи в меньшей степени, некогда было) проходили реабилитацию в специальном центре в Баграме и отделениях при госпиталях. Началось это с 1986 года. А до этого инфекционных увозили в Союз для лечения и реабилитации. Прилетал большой борт, забирал 80—100 заболевших и вез их в Ташкент. Часть оставалась там, других доставляли в Ашхабад, Душанбе… В этом был определенный смысл — все-таки приводить таких больных в нормальное состояние лучше дома, в мирной обстановке, нежели в военной.

И вдруг все прекратилось. Нам заявили: «Из-за «афганцев» в Средней Азии началась малярия, которой раньше не было, стал процветать гепатит в тяжелых формах, появился амебиаз»… Состоялся большой совет медиков, нам предъявили большие претензии. В итоге эвакуации больных был поставлен заслон.

Наверное, так и происходило на самом деле — инфекция от «афганцев» шла дальше. Но они-то в чем виноваты? Да и врачей винить трудно — очень тяжелыми были условия армейского быта. Об этом раньше думать следовало, когда войска вводили…

Организовать на месте лечение и реабилитацию больных оказалось весьма непросто. Ну, представьте, на одну медсестру приходилось порой по 200 зараженных гепатитом. В модулях устраивали палаты, койки ставили в два яруса. Капельница — у нижнего больного, Прокапают ему, он лезет со своим бельем наверх, а его место занимает верхний. Так и лечили. И тем не менее смертность резко уменьшилась.

Опять же данные статистики. Общая летальность при инфекционных заболеваниях с 1985 по 1989 год снизилась в 16 раз. От вирусного гепатита — в 8 раз, амебиаза — в 5 раз. И однако далее не все, прошедшие лечение и реабилитацию в военно-полевых условиях, по-настоящему выздоровели. Чем они питались? Теми же консервами, о диетической пище можно было только мечтать. Всех их следует еще и еще раз проверить, совершенно здоровых среди них нет…

В. Московченко: Чтобы успешно бороться с инфекциями, надо было, помимо многого другого, иметь достаточный запас специальных лекарств. А их в первые годы войны не хватало. От всех болезней, включая амебиаз, лечили хиной, тинидазолом и даже трихополом. Как незабвенный Василий Иванович все лечил одной таблеткой, так и здесь.

Делали все, что могли

Из семи госпиталей, действовавших в период войны, ведущим считался Кабульский. Недаром именовался Центральным. Он решал две основные задачи: на его базе создавались «группы усиления», постоянно выезжавшие в районы боев и работавшие там, и проводилось специализированное лечение раненых, а их набиралось в год около 3 тысяч. Основным в госпитале было, естественно, хирургическое отделение. Начальники отделений наполовину комплектовались за счет преподавателей Военномедицинской академии в Ленинграде. Коллектив подобрался сильный и, что самое главное, дружный, смены состава не влияли на него — традиции сохранялись. Об этом говорили многие медики, с которыми нам приходилось встречаться.

Ю. Немытин: Я попал в Центральный госпиталь в июле 1985 года. Предшественник мой — Владимир Павлович Матвеев— немало сделал для его развития. Но и нам хватило работы. Госпиталь увеличился до 500 коек (в случае надобности могли развернуть и 600, и 700), сформировались отделения искусственной почки, ожоговой терапии. За три месяца построили терапевтический корпус на 150 коек, значительно расширили хирургическое отделение. Нам здорово помогали афганцы: арычная система, фонтаны — это их заслуга. Госпиталь хорошо смотрелся, не правда ли?

Как всякое лечебное учреждение, имел он и свою специфику. До 60 процентов раненых мы получали не первичных, а тех, кому помощь уже была оказана. Часто они нуждались в повторных операциях. Значительная часть их — с повреждением нижних конечностей, минно-взрывные травмы, осколочные и пулевые ранения в ноги. Поэтому основная тяжесть ложилась на хирургов-травматологов. В мою бытность удалось построить для них отдельную операционную и ввести второе травматологическое отделение.

Очень широко пользовались мы методом профессора Илизарова. Его аппараты полностью оправдали себя на раненых. Ощущалась ли нехватка медикаментов? Острого дефицита не чувствовали. Затруднения возникали, пожалуй, только с реактивами для лабораторных анализов. Имели широкий спектр антибиотиков, а это было главным.

До 24 операций иногда выполняли в сутки. Бывало, хирург и по пять, и по шесть раз на дню вставал к операционному столу. Блестящие мастера своего дела были у нас. На их счету многие сотни операций, и каких! К сожалению, ни один хирург не стал Героем Советского Союза. Представляли Ивана Даниловича Косачева, получил он орден Ленина. Владимир Анатольевич Артемьев, Борис Павлович Кудрявцев, Геннадий Андреевич Костюк, да сколько еще имен мог бы назвать. Спасли они сотни и сотни парней наших.

Тот же Костюк оперировал офицера, тому в ногу вошла разрывная пуля и повредила два магистральных сосуда. Он ему сохранил ногу.