Вторжение. Неизвестные страницы необъявленной войны

Многие советники — особенно это касается партработников — не мудрствуя лукаво продолжали в Афганистане делать то, что они делали дома, совершенно не учитывая ни особенностей обстановки, ни специфики НДПА, ни местных обычаев. Рутинные собрания, формальная отчетность, пресловутый рост рядов — дальше этого их требования (советы) не распространялись. Да, собственно, ничего другого они и не умели. Их работа только внешне носила созидательный характер, на самом же деле, якобы помогая укреплять партию, они закладывали внутри нее мины замедленного действия.

Если дело происходило в провинции (да еще в такой огнеопасной, как Кандагар, Герат или Газни), то рабочий день советника продолжался только до обеда. С утра на бронетранспортере или на машине с хорошей охраной и в сопровождении переводчика он выезжал в провинциальный комитет партии (возможны варианты — к губернатору, уполномоченному по зоне, старшему военному советнику, командиру расположенной неподалеку советской воинской части…). Скоренько «решал вопросы» и к полудню возвращался домой. После обеда всякие выезды не рекомендовались «по соображениям безопасности».

Конечно, нарисованная схема не отражает деятельности всех партсоветников, среди которых, безусловно, встречались люди по-житейски мудрые, неробкого десятка, культурные и грамотные, пользовавшиеся уважением у афганцев. Такие и в операциях участвовали, и по городу не страшась ходили, и кишлаки видели не только сквозь смотровые щели бронетранспортера. Но было, к сожалению, достаточно и иных.

Один из авторов книги несколько дней жил в Кандагаре под одной крышей с нашим партсоветником, который великолепно готовил. О! Какие рецепты разных блюд увез журналист в Москву!

Цены не было хлебосольному хозяину. Но вот беда: из своего каменного дома, расположенного в так называемом «городке ООН», этот человек почти не выходил. Никогда. Ни утром, ни днем, ни вечером. Он поставил задачей во что бы то ни стало выжить в пекле войны, просуществовать как-то этот год, затаиться в укрытии, а уж что о его поведении будут думать окружающие — неважно.

Когда начинался обстрел, он залегал с автоматом под самой безопасной стеной и терпеливо ждал. Все остальные обитатели городка в это время могли заниматься чем угодно, давно привыкнув к пальбе, воспринимая ее всего лишь как досадную неизбежность. Кто спал, кто спасался от жары в бассейне. Мой же сосед обязательно ложился с оружием у каменной стены.

Так и пролежал год. И благополучно вернулся в Союз на прежнюю руководящую работу. Правда, теперь в ореоле героя-«афганца».

Имена других советников вспоминаются совсем с иным чувством. Игорь Колодко — комсомольский работник из Липецкой области. Прожил в Кандагаре с 1980 по 1981 г., возможно, в самое трудное время. Тогда еще и зарплату платили нищенскую, не то что потом, осознав, в каких условиях работают люди. И многое было внове. И стреляли вокруг каждый день.

За день до окончания командировки у Игоря случился нервный срыв: сказался этот страшный год, вылез наружу. Парень заперся в комнате и никак не хотел выходить, а все знали, что с ним заряженный автомат. Он все твердил: «Год прошел, а что я тут полезного сделал? Чем афганцам помог?» Его успокаивали через дверь, уговаривали опомниться, взять себя в руки, напоминали ему обо всем, что он сделал, умоляли не совершать глупостей.

Игорь, Игорь… Нашел, чем себя корить. Ты — совесть всей группы молодежных советников первого призыва. Ты — самый молодой из всех и, несмотря не возраст, самый авторитетный у афганцев. Эх, война…

Не сразу это прошло у него, да и у кого это вообще прошло, исчезло, стерлось насовсем? Нет, это носить в себе всю оставшуюся жизнь.

Игоря сменил в Кандагаре ленинградец Гриша Семченко. Тоже лиха хлебнул. И вот что удивительно: отработав год, вернулся домой, а спустя несколько месяцев вновь настоял на том, чтобы его направили «за речку» — звал Афганистан, ныли в душе воспоминания об оставшихся там друзьях, неоконченных делах… Его, как ветерана, определили в Кабуле на руководящую должность, а он опять пробился в Кандагар, туда, где миномет-ные обстрелы случались чаще, чем дождь в осенней Москве. Незадолго до завершения срока своей второй, теперь двухлетней командировки, Гриша был тяжело ранен, перенес десяток сложнейших операций. Конечно, орден Красной Звезды — высокая награда, но вряд ли она заменит ему навсегда потерянное здоровье.

Валерий Сидоров… Нет практически ни одной провинции, где бы он не побывал, помогая становлению молодежной организации. Не раз чудом выбирался из душманских засад. Приехав в Кабул с поста заведующего отделом ЦК (а это, что ни говори, высокий ранг), Валерий сразу отказался от кабинетного стиля общения с афганцами. Он делил с ними все тяготы и потому пользовался уважением.