Вторжение в Ойкумену (СИ)

Но пока и стена, и ворота были на месте, и сонный стражник, торчавший там ради проформы, лишь сунул нос в документы и махнул рукой, мол проезжайте.

— Враг не пройдёт, — фыркнула Тоня, когда они удалились от стража на достаточное расстояние. — Так, Роб, у тебя память получше, скажи мне, какую гостиницу нам рекомендовал тот хомяк из столичной книжной лавки?

— «Щчастливы лекарц», — подумав, ответил Роберт. — «Удачливый доктор» по-нашему.

— Дай угадаю, а на вывеске профиль доктора Фортунуса? — проворчала Тоня. — А ещё там любят останавливаться юные маги, ищущие потерянные тайны пана Чешковского?

— Угу. Не без этого. Но хотя бы сам амулет не разыскивают, уже хорошо, — буркнул Роберт. — Так. Нам нужно на Ульменштрассе, она же Вязовая улица.

Он осмотрелся по сторонам, а потом уверенно тронул поводья лошади, направляя её в небольшой переулок, проехав который они и выехали на искомую улицу, а гостиницу им и не пришлось искать, потому что практически сразу заметили трёхэтажное здание с большими конюшнями. Огромная вывеска, с профилем доктора и название на трёх языках, недвусмысленно указывали, что гостиница действительно неплоха, но…

— А у нас-то денег хватит? — обеспокоилась Тоня, которая прослушала рассказы шелта о денежно-финансовой системе этого мира.

— Должно, — пожал плечами Роберт.

На миссию им выделили пять флоринов, золотых монет, и десять больших серебряных монет, которые здесь почему-то называли гривенниками. Были ещё и малые серебряные — сабляницы. Правда, самыми ходовыми были медные, которые назвали медяками или грошами, в зависимости от размера. За один флорин давали руку, или пять гривенников. За гривенник, пять сабляниц, а вот одна сабляница, в просторечии сабелька стоила дороже. Четыре руки, то есть двадцать медяков, а медяк две руки грошей. Вот как раз на этом моменте, Антонина застонала и попросила вернуть её в дурдом. Хотя всем остальным было понятно, и они даже порадовались, что здесь нет заморочек с валютными курсами, потому как золотой, он и есть золотой: у склавинов, алеманов, нейстрийцев и всех остальных. Медные деньги, правда, за границей никто не принимал, но оно и понятно. Золото и серебро металлы редкие и благородные, а медяшек можно наштамповать сколько угодно.

— Да, не развернулись ещё буржуи со своими спекуляциями, — фыркнул Влад, в очередной раз вызвал у Роберта и Тони начистить ему физиономию.

Хотя стоимость они осваивали на книжной лавке и прочих торговых рядах, но всё-таки духи стихий прочли им небольшую лекцию, о том, что сколько стоит, вызвал серьёзное недоумение прежде всего у Роберта. Ну какая, простите ему радость от знания, что в Склавинской деревне корову можно купить за пять грошей? Он коров покупать не собирается, вопрос в другом, сколько на эти гроши можно купить в городе — торговом порте? Может, с грошами тебя только на прилавок пустят посмотреть, и то издалека? Вон, в книжной лавке Агис-Петросполя, гроши и медяки вообще не принимают. Только сабляницы, гривенники, а некоторые, особо ценные вообще, только за флорины купить можно.

Но в гостинице цены оказались вполне демократическими. За сдвоенную комнату запросили четыре медяка в сутки, а там были удобства, хотя столоваться предложили отдельно, в ресторане на первом этаже. Роберт недолго думая достал гривенник, получил сдачу сабляницами и медяками. С ними они спустились, разложив вещи, в здешний ресторан.

Ну если его можно было так назвать. Как, по мнению самого Роберта, ставшего Замойским, от придорожного трактира он отличался лишь чистотой, впрочем, а почему бы и нет? Чистота — это хорошо, так сказать, залог здоровья. А то еда, которой они харчевались прошлую неделю, натуральные продукты, но вызывали сильное подозрение, не придётся ли обращаться к лекарской магии, с которой у обоих дела обстояли так себе, а Светлана сейчас путешествует по соседней стране.

С другой стороны, размышлял Роберт. После окончания обучения, можно подумать, о том, чтобы познакомить этот мир с настоящим ресторанным бизнесом. Плохо, что ли? Экзотические блюда империи турсманов, в Агис-Петросполе. Или местной Индии и Китая, что там на их месте в этом мире? Да местная знать будет просто ломиться к ним, оставляя за обед полновесные флорины. Ведь даже им сейчас только и доступно, что выписать нейстрийского повара, который будет готовить им лично, да ещё и, пожалуй, гостям, блюда подороже. Хотя да, знать не пойдёт, а вот купцы, желающие гульнуть с размахом, и рассказать, потом в своей глухомани, каких они гадов ели в столице, будет основной клиентурой…

— Мне скучно, — прервала его размышления Тоня.

Ужин ещё не подали, поэтому девушка действительно скучала, поглядывая в окно.

— Что делать, Фауст? Таков вам положен предел, его ж никто не преступает. Вся тварь разумная скучает: иной от лени, тот от дел; кто верит, кто утратил веру; тот насладиться не успел, тот насладился через меру, и всяк зевает да живёт — и всех вас гроб, зевая, ждёт. Зевай и ты, — моментально отреагировал Роберт.