Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография

Текстуальное конституирование субъекта уже, собственно, предвосхищает четвертую фазу. Сначала Барт тайком аккуратненько протаскивает свою автобиографию в «семанализ», которому он подвергает новеллу Бальзака «Сарразин» (1970). Эрик Марти убедительно доказал личную важность знаковой пары «С/3» для Барта. Она не только представляет, как эксплицитно высказывает Барт в своей интерпретации, смену имени с «Сарразин» на «Замбинелла», но и обозначает имя второго мужа Анриетты Барт Андре Сальзедо.[573] В 1927 году на свет появляется Мишель Сальзедо, единоутробный брат Ролана. В «С/3» Барт говорит о браке «кастрата» с «молодой женщиной», из связи которых родится «добавочное тело», «излишек», «проклятое дополнение».[574] Иными словами, Барт прячет в семанализе новеллы Бальзака собственную семейную драму, которая, правда, носит не эдипальный, а – в силу братской ненависти – библейский характер. В 1971 году Барт публикует даже тройственную биографию «Сад, Фурье, Лойола», которая сводит в дерзкой разнородности гедониста, социалиста и фанатичного аскета. Но на каждом из них лежит отсвет его собственной личности – общим знаменателем оказывается одержимость классификацией: Сад классифицирует половые, Фурье – социальные, а Лойола – духовные акты. Сам же Барт – субъект и жертва навязчивой классификации языка.[575]

В 1973 году выходит его манифест «Удовольствие от текста», в котором он осмысляет множественную субъективность текста:

И вот тогда-то, быть может, перед нами вновь предстанет субъект, но уже не как иллюзия, а как фикция. Удовольствие возникает за счет того, что человек воображает себя индивидом, создает последнюю, редчайшую фикцию – фикцию самотождественности. Такая фикция уже не является иллюзорным представлением о единстве собственной личности; напротив, она оказывается своего рода общественными подмостками, где развертывается зрелище нашей множественности; наше удовольствие индивидуально, но отнюдь не личностно.[576]

1970–1980-е годы во Франции были отмечены повышенным интересом к пишущему я и его жизненному миру. В 1975 году стартует знаменитый «Апостроф», литературное ток-шоу Бернара Пиво. В ней авторы отбрасывают анонимность текста и сами предстают в ярком свете рампы. Автор перестает быть лишь кодовым именем своего литературного универсума или собственным торговым знаком и обретает в глазах (и ушах) читателя лицо и голос, оказывается человеком из плоти и крови. В 1976 году на арену выходят «новые философы», подвергают (пост)структурализм острой критике и требуют нового, личного, ответственного письма. В 1977 году Серж Дубровский изобретает понятие «автофикция», которое повлияло на целый ряд литературных произведений: в 1984 году Маргерит Дюрас публикует свою автобиографическую повесть «Любовник», в том же году Филипп Соллерс – свой «Портрет игрока», в 1985-м выходит «Возвращающееся зеркало» Алена Роб-Грийе. Во всех этих текстах читательское ожидание увидеть в герое автора одновременно подтверждается и нарушается.

Сам Барт также теоретически осмысляет самопрезентацию – наиболее убедительно в своей последней книге «Camera lucida». Его аргументация строится вокруг противопоставления фиксирующей фотографии и текучего я: