Вцепления и срывы

— Блядь, сука, — крикнула старшая с засырнавленной грудью, — сейчас весь дом милая обдрищет. Ну, сука, ну тварь. Мразь, ненавижу тебя суку. Чтобы ты сдохла мразота. Кто теперь убирать всё это будет? Ну сука, ну тварь, — орёт и не унимается старшая дочь, слыша крик и пердёж младшей дочке смешанный с беготнёй и криками мамы и бабушки.

Вылезла старшая дочь Таня из ванной, вытерлась своим любимым полотенцем с птичкой и вытерев громадные ступни с крупными отращёнными ногтями, пошла босая мимо поносных луж по направлению общей комнаты. Она увидела по пути своё платье обдристанное, младшей сестрой. Бабушка и мама катаются в дочкином поносе и орут. Младшая визжит, где то дальше. Старшая почуяла неладное, вбежала в свою комнату, открыла дверь и как заорёт:

— Сука мразь ебучая. Ты чего блядь мне тут натворила? Кто теперь всё это убирать будет?

— Таня, Таня, не ругай её, — услышала она крик мамы, — она не специально, её сорвало, когда она на унитазе какала.

— Мама, она всё обдристала, всю кровать, весь пол, всю мою косметику. Всё моё платье. Раздался хлопок. Мама с бабушкой в говне вышли из общей комнаты. Мама кинулась ловить младшую дочку. Старшая спросила радостно у бабушки:

— Вы уже всё?

— Да. Колосок на наших ногтях бегал, бегал, наконец хлопнул от того, что у меня вот на этом пальце, — она указала на левый палец женских половых органов, — сильная ороговелость имеется. Колосок об неё задел и мигом стёрся, истончился, не выдержал и хлопнул.

— Мама, мама, скорее мне помогай, я её поймала.

Бабушка ушла быстрым шагом в сторону кухни. Таня осматривает обдристанный пол и обдристанный половик:

— Натворила дел. Фу, я это мыть всё не буду. Пусть сама моет. Дура ебучая. Всё обосрала.

Мама держит младшую дочку за руки, бабушка за ноги. Настя визжит. Лицо напряжено.

Мама сказала:

— Как крутит, как крутит. Ничего, потерпи.

Вошла старшая дочь и произнесла:

— Мама, я всё это говно мыть не буду. Пусть вот она и моет. Мне даже противно к нему прикасаться.

Бабушка зло посмотрела на старшую внучку и сказала:

— А вот будет у тебя у самой дочка и обкакается она, ты что, то же скажешь, я не буду её подмывать? Вы всё же родные сёстры. Ведь и с тобой могло такое же случиться.

Старшая дочь опустила взгляд и глядит, как визжит младшая дочка, выгибаясь дугой, а мама с бабушкой её держат.

Таня провела по груди. Сыр отпал кусками. Она собрала его и выкинула в ведро под мойкой.

Бабушка поглядела на кричащую младшую дочь и промолвила:

— Всё. Давай успокаивайся, а то, что тебя пошло крутить, бедную. Давай, тщщщщ. Тщщщщщщ.

Младшая снизила крик и перестала выгибаться дугой. Но прокричала снова.

Мама поглядела на бабушку и сказала:

— Вроде уже затихает девчонка.

— Ага. Мне то же так кажется.

Дочка лежит на полу и скучающе глядит в потолок кухни.

Мама спросила:

— Настя, как ты?

— Всё нормально, мама. Вроде отпустило.

— Тогда марш в ванную комнату и возьми кухонные сырники. Слышишь меня?

— Да. Мама.

— Возьми кухонные сырники и как вымоешься, так обуешься в кухонные сырники, чтобы потом в кровать с чистыми ногами лечь.

— Хорошо, мама.

Девочка пошла мыться, а когда она вышла с полотенцем на голове укутанная большой простынёй и пришла в общую комнату, где мама убирается и моет пол от поноса, то взглянула на маму и увидела, как лицо родительницы сделалось злое. Она заорала:

— Блядь босая босая. Ведь я же сколько раз повторила, одень кухонные сырники, одень кухонные сырники, выходит босая. Видишь мы все в кухонных сырниках сейчас, все обулись? Она одна выходит босая, босая, — мама взялась за голову и стала орать со всей дури, выпучивая глаза на младшую дочку, — босая, босая, — она скинула с ног кухонные сырники и указывая на свои ступни стала топать босыми ногами и орать, — босая босая. Дочка в рёв, смотрит на маму и плачет. Мама продолжает орать:

— Выходит из ванной босая босая, босая блядь вышла своими бесстыдно-сырными ступнями, босая, босая, — мама давай топать и орать, идя в раскоряку на месте, — вышла из ванной босая, сука, босая. Аааааааа. Почему ты без кухонных сырников, объясни?

— Я не смогла их найти, — пролепетала еле слышно Настя.

— Я же с работы вместе с бабушкой целый пакет кухонных сырников принесла. Выбирай любые и обувай, но нет же, она босая вышла, босая. Вот иди, бери кухонные сырники и снова иди в ванную и только попробуй мне опять босой выйти, я тебя так отхожу кухонным сырником по голым ляжкам, что мало не покажется.

Все моют пол. Слышится только плеск воды и звук выжимаемых тряпок. Настя сидит в общей комнате с полотенцем на голове, укутанная простынкой, пришлёпывает кухонным сырником по пятке и тянет гнусаво:

— Простите меня, простите меня.

Мама у входа моет лентяйкой и сказала:

— Настя, никто на тебя уже тут не сердиться. С каждым могло такое случиться.

— Оля, чего с ковром будем делать в коридоре? — раздался крик бабушки, — выкинем или оставим?

— Зачем выбрасывать. Сейчас потрём водичкой и немного смоем.

— «Хлоп хлоп», — кухонные сырник по детской пятки и снова томный детский голос:

— Простите меня. Простите.