Вцепления и срывы

— Не плачь, не плачь, — протянула жалобно старшая дочь, — всё будет хорошо, всё будет хорошо. Скоро я распутаюсь и всё станет замечательно. Упёрлась бабушка руками, пытаясь вытянуть свои ноги из общего клубка сплетённых ног, мама стала делать также. Заскользили ладони старшей по деревянному полу. — она перевела резко взгляд на маму с бабушкой и подъезжая ближе к младшей сестре, крикнула, — куда вы блядь меня тащите? Суки твари блядь да ёбаный в рот. Младшая затараторила:

— Распутывайтесь, милые, распутывайтесь, хорошие, я очень вас прошу.

Лица у мамы и бабушки серьёзные. Груди мычат, влагалища рычат. Заорала старшая дочь Таня так, что бабушка сморщилась от её крика. Раскричала она горло и заорала по ненормальному. Младшая завизжала, глядя на неё и затопала кухонными сырниками. Крики младшей и старшей дочерей слились, смешавшись с руганью бабушки и мамы. Куча мала проехала метр и остановилась. Стали дрыгаться мама а с бабушкой и Таней. Скинула Таня сыр со своих босыней, а также с ног мамы и бабушки. Сыр упал на пол разбросанными пластинками. Младшая проорала:

— Распутывайтесь же, распутывайтесь.

Мама вытащила с трудом ноги из общего клубка, отбежала с визгом к младшей дочке и обняла её в слезах, а потом стала тискать и обчмокивать детское голое тело. Настя обняла в ответ маму и прижалась. Бабушка устроила перетягивание со старшей внучкой. Обе принялись быстро дрыгаться, пытаясь выпутать ноги в кухонных сырниках. Мама прокричала:

— Танька, даваааай, Танька, даваааай, — замычали груди у мамы. Она цикнула на них и орёт дальше, — Таня давваааай, Таня, Даваааай. Ещё немного и вы распутаетесь. Ну же поднатужьтесь.

— Никак, никак, — топнула кухонным сырником младшая дочка, стоя рядом с мамой.

— Сцепило как сук ебучих, — прорычала мама сквозь сжатые белые ровные зубы.

Ноги распутались сами собой. Бабушка вскочила вместе со старшей внучкой и отбежала от неё.

— Наконец то, — вздохнула мама, — а то я думала, вас никогда не распутает и придётся рогатую аварийную службу ещё вызывать, но слава небесам, что вы распутались.

Она собрала куски сыра с пола и унесла на кухню. Бабушка сказала внучкам:

— Давайте по кроватям, а то завтра сложный день. У всех дел будет очень и очень много. Колосный станок вещь серьёзная и это не шутки, — бабушка свела брови к переносице и погрозила. Вошла вскоре мама.

— Скажи им, что колосный станок вещь серьёзная, — попросила бабушка.

— Очень серьёзная. Там не до шуток будет. Всё более чем серьёзно. Так что давайте все по кроватям, а завтра всё начнётся.

Глава 7 И напряжётся при родах клиторок

Дочки ушли каждая в свою комнату. Мама села в общей комнате, положила нога на ногу и свесила подошву кухонного сырника. Бабушка произнесла:

— Всё, Оля, я спать. Ты как хочешь.

— Мама, ты иди, ложись, а я ещё тут немного посижу.

— Ну, хорошо, дочка моя.

Бабушка поцеловала её в губы и ушла, шлёпая кухонными сырниками. Стало в доме очень — очень тихо. Лишь мама осталась сидеть в общей комнате одна голой попой на диване.

Она принялась крутить кухонным сырником и петь тонким протяжным голоском, смотря с улыбкой на босые ступни и вращающийся носок. Ноги у мамы голые. Ляжки перекрещены. Груди открыты. Улыбка двигается и раздаются певучие звуки. Мама задумалась о колосном станке и о том, что через девять месяцев будет нянчить малышку. Она ощутила снова цель в жизни. Захотелось снова жить. Она почувствовала второе дыхание. Она встала в кухонных сырниках, окрылённая этими мыслями о материнстве, принялась сгибать попеременно ноги в коленях, не отрывая подошв от пола и запела. Лежит младшая дочь у себя в кроватке, закрыв глаза и слышит убаюкивающий голос мамы, погружающий всё более в сон. Подушка обнимает сладко голову. Окутывает тело тёплое одеяло. Проходит голос мамы через деревянную стену и становясь глухим, укачивает Настю. А она слушает, о чём поёт мамы и улыбается. Шевелятся мощные мамины ляжки в общей комнате. Груди топорщатся и алеют сосками. Волосы лежат за спиной. Танцует мама, продолжая сгибать ноги в коленях. Ходит попа ягодицами. Пятки мощные стоят на подошвах кухонных сырников, имеющих оладьевую толщину. Поёт красиво мама, старается, тянет каждую ноту. И, кажется, птицы подпевают ей из леса, сверчки играют ей на стрекатальных канатиках. Поёт мама нежно и красиво: «И напряжётся при родах клиторок, и напряжётся при родах клиторок. Ходят ляжки туда и сюда. Лицо грустно — весёлое. Лоб напряжён, а губы растянуты. Но вот глаза мамы стали испуганными. Она попробовала покрутить грудь, как вдруг из влагалища пропелось:

— И напряжётся при родах клиторок, и напряжётся при родах клиторок, — Вскрикнула мама:

— Да что за блядь пошла, да что такое? — она пошлёпала рукой половой лобок и снова пропела то же самое, но только дуэтом со своими женскими половыми органами. Мама принялась крутить соски и сгибая ноги в коленях, петь:

— И напряжётся при родах клиторок, и напряжётся при родах клиторок, — а затем в испуге закричала на весь дом, — мама, мамаааааааа, скорее, скорее. Чего то случилось. Мама скорее.