Вцепления и срывы

Таня визжит и дрягается, удерживаемая четырьмя руками. Валяются две половинки доски, а рядом стоят ещё тёплые кухонные сырники, не успевшие остыть от тепла ног и воняющие сыром, картошкой, салатом и котлетой.

— Кладём её кладём, — проорала Лада.

Она села ей на руки, придавив с обеих сторон коленками, а мама села на ноги и обхватила крепко за лодыжки.

— Вот вырывается сучка, — крикнула мама, под рык идущий из подросткового женского влагалища, начавшего распространять от внутренней работы кисломолочный запах.

Таня волком завыла, выгнулась дугой, а после засучила босыми ногами с грязными пятками и подушечками пальцев ног.

— Ольга, держи ей крепче ноги, а то вырвется, не поймаем, — проорала Лада.

Дочки скопились рядом. Они стоят и глядят на дрыгающуюся Таню, издавая повизгивания. Настя согнула пальцы ног от напряжение и те аж побелели. Гузель стоит с широкими пятками, согнув пальцы ног и углубив прямоугольные огромные ногти в землю. Прижала Аиша ладони к лицу и глядит вытаращенными глазами.

— Таня проорала на всю поляну и снова просучила ногами, которые удерживает родная мама.

— Крутит, милую, крутит, — произнесла Лада.

Покоиться взади расколотая надвое доска. Стоят тут же остывающие от тепла ног кухонные сырники старшей дочери. Пятки детские грязные в количестве шести штук босят рядом.

Раздался опять Танин продолжительный крик:

— Ааааааааааааааааа.

— Как выгибает милую, — сказала Лада, сквозь рычание её влагалища и мычания грудей.

Таня крикнула:

— Мама, полей мне молока на грудь, а то её пересырнявливает.

Оля поглядела на дочек и сказала:

— Задерите ей платье.

Три дочки подошли вплотную и присели. Ухватилось множество детских пальцев за край подола, и они обнажили голый половой лобок с двумя пальцами и огромными ногтями. Потянули дальше и обнажили грудь. Настя взяла таз с молоком, пробасив детскими мощными босыми ступнями в травинках и грязи, поднесла его и опрокинула на мычащую дрыгающуюся грудь старшей сестры. Молоко хлынуло водопадом и растеклось по земле, начав моментально впитываться в землю. Грудь обросла сырной коркой и смолкла.

— Тебе легче? — спросила мама.

— Ну как тебе? — спросила тётя Лада.

— Уже получше, — ответила Таня, сделав глубокий вдох и выдох.

Девочки ушли играть дальше на поляне, а Таня крикнула:

— Держите, сейчас снова будет.

Лада закусила губу, мама оскалилась и прорычала:

— Как крутит блядь ебучую, стерву вонючую. Блядь сука заебала.

— Не надо так, — произнесла Лада, — лучше говорить добрые ласковые слова, — милая моя Танечка, всё будет хорошо, моя милая. Всё сейчас будет замечательно. Потерпи, потерпи, моя ягодка, моё солнышко. Ещё немного потерпи.

— Аааааааааа, — проорала Таня на всю поляну, задрыгав телом, — как крутит на хуй. Вот сука ёбаный в рот, — и перешла на фальцет, — мама, держи меня крепче, меня крутит, мамааааа. Ааааааа.

— «Рррррр ррррр рррррр», — начало рычать снова злобно Танино влагалище, обдуваемое тёплым ветром между мощных ляжек и шевелить двумя огромными влагалищными пальцами с отращёнными ногтищами.

— Блядь крутит незнамо как. Держи меня на хуй крепче. Мама, держи меня.

— Держу, доня, держу, моя девочка.

— Аааааааа, — выгнулась снова Таня, замотала головой и засучила мощными голыми босыми грязными ногами. Тётя Лада с мамой держат крепко ей руки и ноги. Таня орёт что есть силы:

— Мама, меня крутит, крутит.

— Терпи, родная, терпи, — пролепетала страстно тётя Лада и принялась осыпать подростковую грудь звонкими чвакающими поцелуями, — всё будет хорошо. Тебя сейчас немножко покрутит и отпустит.

— Ааааа, как же меня сильно крутит, ёбаный в рот. Держите меня на хуй.

Настя подошла к ним и встала рядом. Она присела и принялась то же целовать свою старшую сестру. Поцеловала её грязные вонючие ступни, приложила губы к половому лобку и обсосала каждый палец женских половых органов. Аиша же водит хоровод с Гузелью там подальше среди цветов, а Настя тут, переживает за старшую сестру. Таня постепенно стала успокаиваться, начав кричать всё тише и тише, обрадовав маму, сестру и тётю Ладу. Они её теперь спокойно отпустили и сели снова на траву возле пруда. Лада собрала две половины доски и бросила в тачку. Доски грохнули друг об друга. Лада села рядом и сказала маме:

— Доска уже старая видимо сделалась, ведь в неё моя бабушка вцеплялась, когда я была маленькой, там столько лунок от ногтей, вот наверно уже и не выдержала просто ещё одного вцепления.

— Да. Наверно, — ответила с грустью мама, продолжая глядеть на колосный станок в пруду.

Глава 23 На берегу пруда

— Не грусти. Сейчас его вытащат, настроят и всё будет в порядке. Я сейчас к вам то же приду. Пирог у вас испеку. Чаю вместе попьём. Не грусти, Оля.

— Да я особо и не грущу.

— Знаешь, ведь в случае чего, ты можешь воспользоваться моим колосным станком, если с этим ничего не выйдет.

— Но ведь станок вещь очень личная и интимная и тебе не жалко будет?

— Нет, Оля, для тебя ничего не жалко.