Читаем Вцепления и срывы полностью

— Наконец — то вытащили милого, — прокричала мама и поцеловала младшую дочку, потом старшую, затем поцеловала в губы бабушку, чмокнула в уста Ладу. Затем присела перед Гузелью, прижала губы к её правой босыни, потом к левой и перешла на пирожковые огромные грязные ступни семилетней Аишы.

— Как обрадовалась, милая, как обрадовалась хорошая, — воскликнула тётя Лада, — целуй на радостях их ножки, моя милая, целуй. Мама перешла снова на грязные ступни Гузели и принялась их страстно целовать и вылизывать, оставляя всякий раз блестящую дорожку от слюней на детских ступнях. Потом подползла на коленках к ступнях старшей дочери Тани и принялась обчмокивать их, перешла на пятки и обняла крепко губами. Она обсосала их со всех сторон, встала и обнялась с Ладой, с Настей, с Таней, с Аишей и Гузелью. Забрались две азиатки на колосный станок, продолжая перекриваться между собой, включили его и подсоединили колоски из влагалищ к колосному станку. Они поставили рядом возле своих ног сложные механизмы, опутанные колосками и множеством роликов. Мама, отплёвывая песок после ступней, удивилась и спросила у одной стоящей рядом настройщицы:

— А что это такое?

И она с азиатским акцентом ответила:

— Ножной колосный станок для наладки влагалищной колосный станок.

— Понятно, — ответила мама.

Поехала пустая балалайка по лесной дороге. Пошёл следом влагалищный колосный станок, управляемый двумя азиатками, сидящими в гинекологических креслах. Двинулась следом в босырниках, мелькая пятками, обтянутыми ремешками и обкрученными завязочками вокруг лодыжек толпа голожопых азиаток, похожих друг на дружку, как родные однояйцевые сёстры, издавая бесконечно выкрики — «Яиии яииии».

А у мамы, как строительная плита с души упала. Она пошла следом весёлая и в хорошем настроении. Дребезжит рядом железная тачка на четырёх колёсах, толкаемая Ладой. В ней гремят две половинки доски, и лежит смирно мамин кухонный сырник. Задевают взади пятки белый её длинный подол. Идут рядом её дочки пятилетняя Гузель и Аиша. Не отстают мама с Настей и Таней. Покачивает балалайка широкой округлой жопой с тремя окнами, а по краям вертикальные фары, состоящие из множества прозрачных квадратиков красного, жёлтого и белого цвета. Мама подумала, что этот балалаечный зад едущей перед её колосным станком, похож на жопу каждой настройщицы колосного станка, идущих сейчас следом. Шагают десятки пар пяток. Раздаются крики: «Яи яи яи». Гузель шлёпает кухонными сырниками, ступая по лесной дороге. Идут рядом пирожковые ступни Аишы и то же издают шлёпающие звуки. Все прошли по дороге, заросшей травой и теперь уже примятой колёсами тяжёлой пятитонной балалайки, работающей на жадичности. Пятки у всех грязноватые, включая подошвы.

Глава 25 Настройщицы чинят колосный станок

Балалайка остановилась на поляне возле дома мамы — Оли и её семьи. Вошла в дом Таня, Настя и Лада, а также её дочки пятилетняя Гузель и семилетняя Аиша. Мама же и бабушка остались на поляне, начав наблюдать, как азиатки в гинекологических креслах, загоняют колосный станок обратно в колосную. Остальные собрались вокруг, говорят по своему, суетятся. Загремели цепи, раздались стуки и жужжания в «Колосной», перемешанные с десятками голосов. Появилась одна цепь, удерживающая колосный станок, затем снова стуки, жужжание инструмента и вторая цепь уже держит колосный станок с другого угла. Азиатки облепили колосный станок со всех сторон. Одна передала другой мощную крышку. Та взяла её и положила на пол, затем та, что на колосном станке, передала вторую крышку, обнажив некоторые сложные внутренности колосного станка, а там такие устройства, что если бы это увидел мужчина, то он бы стал нескончаемо онанировать от перевозбуждения, а технофил бы получил высший кайф от увиденного; Торчат тысячи катушечек с намотанными колосками на шпинделях, Блестят на свету сотни челноков. Колоски натянуты и провздеты в разные ушки и петельки. Биллионы роликов и шестерёнок замерли зубчиками и приводными чёрными толстыми и тонкими ремнями. Пучки длинных волос — колосков перевязанные волосами лежат внизу под этими устройствами и концами подсоединяются к разным сложным механизмам. Азиатки приковали цепями колосный станок с четырёх сторон.

Глава 26 Пирог Лады

А в это время на кухне Лада разулась и осталась босой. Рядом её дочки то же разулись. Сидят тут ещё также Настя и Таня. Разбила Лада в миску яйца и добавила сахара:

— Таня, а где у вас мука?

— А вот тут вот, — она достала из ящика и поставила на стол пол пакета белого содержимого.

— Спасибо, Таня.

Горячие ногтистые ступни Лады высовываются из под длинного белого подола. Ступни Лады длинные пышные высокие, как два огромных пирога. Стоит Лада, а сверху раздаётся звон ложки. Девочки общаются между собой. Вошла на кухню мама.

— А ты сегодня будешь дочку зачинать? — спросила младшая у неё.

— Нет, Таня, сегодня я уже точно не буду. Сегодня я сильно устала. Только завтра. А сегодня настройщицы станок сейчас отремонтируют.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Двенадцать
Двенадцать

Все ближе 21 декабря 2012 г. — день, когда, согласно пророчеству древних майя, истечет отмеренный человечеству срок. Все чаще звучит роковой вопрос: погибнет ли наша планета или мы сможем шагнуть в новую, более милосердную и справедливую эпоху?..Детство Макса прошло в мире красок и чисел, и до шести лет он даже не умел говорить. В юности он перенес клиническую смерть, при этом ему являлись двенадцать загадочных силуэтов, в каждом из которых было начертано некое имя. Не в силах постичь смысл этих вещих имен, он тем не менее сознавал их исключительную важность.Лишь спустя восемь лет Макс, уже окончивший два университета, встретил первого из Двенадцати. Эта встреча положила начало провидческому пути, на котором он стремится познать тех, с кем его непостижимым образом связала судьба. Возможно, он получит и ответ на главный вопрос: что произойдет 21 декабря 2012 г.?Новый мировой бестселлер — завораживающий поиск разгадки одной из главных тайн человечества и путь к духовному просвещению каждого из нас.

Уильям Глэдстоун

Экспериментальная, неформатная проза
Анархия в мечте. Публикации 1917–1919 годов и статья Леонида Геллера «Анархизм, модернизм, авангард, революция. О братьях Гординых»
Анархия в мечте. Публикации 1917–1919 годов и статья Леонида Геллера «Анархизм, модернизм, авангард, революция. О братьях Гординых»

Первое научное издание текстов двух русско-еврейских писателей, теоретиков и практиков радикального анархизма первой пол. XX в. Кроме прозаической утопии-поэмы «Страна Анархия» (1917–1919) и памятки-трактата «Первый Центральный Социотехникум» (1919), в него вошли избранные статьи и очерки из анархистской периодики. Тексты прокомментированы и дополнены более поздними материалами братьев, включающими их зарубежные публикации 1930–1950-х гг., специально переведённые с идиша и с английского для наст. изд. Завершает книгу работа исследователя литературной утопии Л. Геллера, подробно рассматривающая творческие биографии Гординых и связи их идей с открытиями русского авангарда (Хлебников, Платонов, Малевич и др.).

Абба Лейбович Гордин , Братья Гордины , Вольф Лейбович Гордин , Леонид Михайлович Геллер , Сергей Владимирович Кудрявцев

Биографии и Мемуары / Экспериментальная, неформатная проза / Документальное
Говнопоколение
Говнопоколение

Мне хочется верить, что в новом десятилетии исчезнут людишки, обожающие слушать шлягеры про рюмку водки на столе. Что наконец наступит закат семьи Михалковых. Что возникнет шлагбаум, преграждающий путь низкопробной американской культуре. Что прекратятся аварии на дорогах с участием высокопоставленных чиновников и членов их семей. Что разрешат двойное гражданство Украины и России. Что европеоидная раса даст жесткий отпор китайской экспансии. Что государствами не будут руководить лица, имеющие погашенные судимости. Что внутри территории бывшего СССР исчезнут унизительные пограничные досмотры и таможенные барьеры. Что новые транспортные магистрали помогут избавиться от пробок, ставших настоящими тромбами в жизни мегаполисов. Что человеческая жизнь перестанет быть ничего не значащим пустяком. Что наше ГОВНОПОКОЛЕНИЕ перенаправит свою энергию с клубных танцплощадок в созидательное русло. Что восторжествует любовь.Ваш искатель утраченного времени Всеволод Непогодин.

Всеволод Непогодин

Проза / Контркультура / Экспериментальная, неформатная проза / Современная проза