Вуаль из виноградных лоз (ЛП)

— Я возвращаюсь из Италии и узнаю, что ты выходишь замуж?

— Да! — я отступила назад, подбирая подол своего платья. — Ты как раз вовремя, чтобы стать свидетелем того, как я выхожу замуж за своего принца!

Его голова наклонилась в сторону.

— За принца?

— Да, — гордо ответила я. — Он высокий и красивый, с очень темными волосами и самыми голубыми глазами, — продолжила я, положив руку на сердце. — Он самый красивый мужчина во всей Италии.

Я сделала шаг вперед и положила свою руку на плечо папы.

— Тебе он понравится, папа. Он очень добр ко мне. У него широкая улыбка и он так сильно меня любит, — я наклонилась к нему поближе. — Думаю, что он любит меня даже сильнее, чем ты.

Темная бровь моего отца приподнялась.

— Даже так? — он усмехнулся и покачал головой. — Это невозможно! Никто не может любить тебя сильнее, чем я.

Я подумала о том, что он сказал, затем кивнула.

— Да, возможно, ты прав. Я твоя маленькая герцогиня, правда, папа?

Он игриво подмигнул.

— Правда, carina. Никто не будет достаточно хорош для моей герцогини.

Мы сели на пол, и я положила свою голову на его плечо, пока папа пристально смотрел на стену, потерявшись в своих мыслях. Через мгновение он спросил:

— Так ты мечтаешь выйти замуж за принца?

— За итальянского принца, — уточнила я. — Который будет любить меня, а я буду любить его. И ты проведешь меня по проходу к алтарю огромного собора. Мое платье будет красивым и белым, и у меня будет очень длинная вуаль, украшенная красивыми шелковыми виноградными лозами, прямо как у мамы на вашей свадьбе. Все в Италии будут наблюдать за нами и плакать от счастья.

— Хорошо, — тихо сказал мой папа.

Он обнял меня за плечи и прижал к себе. От него пахло небом, солнцем и свежим воздухом.

Я закрыла глаза и представила себе свадебное платье, которое однажды надену. Я представила собор, цветы, вуаль из виноградных лоз…

…и своего темноволосого, красивого принца, стоявшего рядом со мной.

Того, кого я любила всем сердцем. Того, кто полюбил меня всем своим сердцем в ответ.

Мое «долго и счастливо».

Глава 1

Манхэттен, Нью-Йорк

Наши дни

Кареса

Я закрыла глаза, когда музыка пронзила мое тело. Воздух был липким от множества людей на танцполе. Мое тело раскачивалось в такт музыки, ноги гудели от пятидюймовых «Лабутенов», а кожа покраснела от большого количества выпитого шампанского «Дом Периньон» 1990 года.

— Кареса! — мое имя прорвалось сквозь резкий звук битов и синтезированных фортепьянных нот.

Я открыла глаза и посмотрела в сторону нашей ВИП-зоны, где находилась моя лучшая подруга. Мариэтта сидела на огромном плюшевом диване, размахивая новой бутылкой шампанского.

Смеясь, я направилась прямо к ней на своих усталых ногах и резко плюхнулась рядом с ней на диван. Через несколько секунд в моей руке уже находился наполненный бокал, и шампанское вновь полилось рекой.

Мариэтта наклонилась вперед, перекидывая свои светлые волосы через плечо. Она подняла свой бокал, словно собиралась произнести тост. Но вместо этого выпятила свою нижнюю губу в жалкой гримасе.

Я склонила голову набок, молча спрашивая, что случилось?

— Я хотела произнести тост в честь герцогини Пармской, своей лучшей подруги, — прокричала она сквозь новую, но похожую на предыдущую песню. — За мою лучшую подругу, которая оставляет меня здесь в скучном, старом Нью-Йорке, чтобы выйти замуж за настоящего богом забытого принца Италии. — Мариэтта вздохнула, и ее плечи опустились. — Но я не хочу этого делать. Потому что это означало бы, что эта ночь почти закончилась, и завтра я тебя потеряю.

Внезапно от ее слов в моей груди поселилась грусть. А когда ее глаза наполнились слезами, я почувствовала словно меня ударили прямо в живот.

Поставив бокал на стол, я наклонилась вперед и положила свою руку на ее.

— Мариэтта не расстраивайся.

— Я просто не хочу тебя терять.

Мой желудок скрутило.

— Я знаю, — ответила я.

Больше я ничего не добавила, но поняла, что Мариэтта уловила суть моих недосказанных слов. Я тоже не хочу уезжать.

Не отпуская ее руки, я откинулась на спинку дивана и обвила взглядом танцпол. Я смотрела, как жители Верхнего Ист-Сайда растворяются в музыке. И тут меня пронзила острая боль страха. Это действительно была моя последняя ночь в Нью-Йорке. Утром я улечу в Италию, где с этого дня буду жить.

Мариэтта подвинулась ближе ко мне и слабо улыбнулась.

— Как ты? — спросила она, сжимая мою руку.

— В порядке. Думаю, что просто нервничаю.

Мариэтта кивнула.

— А твой папа?

Я вздохнула.

— В восторге. Он вне себя от радости, что его драгоценная дочь выходит замуж за принца, которого он выбрал, когда я была еще ребенком, — я почувствовала укол вины, говоря о нем так негативно. — Это было неуместно, — добавила я. — Ты же знаешь не хуже меня, Баронесса фон Тодеско, — Мариэтта наиграно нахмурилась, когда я произнесла ее титул, — что в действительности, у нас нет выбора за кого нам выходить замуж.