Вуаль лжи

Слишком поздний час, чтобы идти с докладом к Уолкоту, тем более с неприятными новостями. Пожалуй, ему тоже лучше вернуться к себе. Криспин поспешил прочь с промозглых улиц, к постели и снам про стремянки и распахнутые окна.

Наутро он бросил взгляд на засыпанный серой золой очаг и насупился, размышляя о пустой полочке для съестных припасов и собственном урчащем животе.

Шесть пенсов. Он решил попроще подойти ко всему этому делу, но попытка не удалась. Возмущала не просто необходимость прятаться в тени и подсматривать через чужие окна под стать презренному шпиону. Образ обнаженных прелестей Филиппы Уолкот беспокоил много сильнее. Эта женщина упорно стояла перед глазами.

Тяжелый грохот в мастерской этажом ниже прервал течение его дум. Семья жестянщика начинала новый день. Пожалуй, ему следует заняться тем же самым. Он встал, умылся над тазом и побрился. Завязал тесемки камизы,[7] надел носки, натянул и подвязками закрепил чулки-шоссы, затем облачился в котарди и застегнулся до самого горла.

Не прошло и четверти часа, как Криспин был уже возле особняка Уолкотов. Он прошел во двор и по длинной дорожке, вымощенной тесаным камнем, добрался до широкой лестницы портика из резного гранита. Подергал шнур колокольчика и через пару минут увидел знакомого мужлана.

— Доброе утро, Адам, — сказал Криспин, улыбаясь возмущению слуги, что его назвали по имени. — Я пришел поговорить с твоим хозяином. Ты ведь меня помнишь?

Слуга в ответ лишь скупо улыбнулся.

— Прошу за мной.

В этот ранний час дом был тих. Покой нарушало только эхо шагов и позвякивание ключей Адама.

Они достигли мезонина, однако когда Адам потянул за железное кольцо, дверь открываться отказалась. Слуга пару мгновений тупо смотрел на нее, затем решил постучать.

— Хозяин! — позвал он, оскорблено вздернув подбородок. — С вами хочет поговорить мастер Криспин Гест.

Мужчины подождали ответа. Адам бросил на Криспина взгляд, затем поближе нагнулся к двери.

— Хозяин! — сказал он, повысив голос. — К вам пришли! Здесь Криспин Гест.

Вновь ожидание в тишине. Криспин обернулся к Адаму.

— Ты уверен, что он здесь?

Недоумевающий встречный взгляд заставил Криспина сделать паузу. Недоумение никак не вязалось с характером Адама. Если судить по длиннополому верхнему платью слуги и связке ключей, Адам был кастеляном и, разумеется, знал обо всем, что происходило в доме.

— Должен быть здесь… — медленно ответил тот. — Раз уж дверь изнутри заперта…

Мужчины переглянулись. Адам поднял кулак и вновь постучал. Вежливый стук затем превратился в могучие удары, после чего Адам в отчаянии обратился к Криспину:

— Не понимаю…

Криспин отодвинул Адама плечом и постучал сам.

— Мастер Уолкот! — Впрочем, глупо надеяться, что его стук будет иметь больше веса, чем усилия слуги. В груди неприятно заныло от дурного предчувствия. — Найди что-нибудь, придется ломать дверь. И позови людей в подмогу. Ступай же!

Адам кинулся вниз, пока Криспин дергал и дергал за дверное кольцо. Затем, упершись ногой в стену, он принялся тянуть его на себя, пока от натуги не застучало в висках. Ничего не выходило. Он внимательно осмотрел дверь в поисках решения. Без надлежащего инструмента с тяжелыми чугунными петлями не справиться, а сама створка сделана из толстых и крепких дубовых досок.

Он обернулся на звук торопливых шагов и отодвинулся в сторону, давая место двум мужчинам с топорами.

— Мастер Уолкот! — крикнул один из них.

Затем вновь прибывшие повернулись к Криспину, и он отдал приказ скупым кивком головы. Расставив ноги пошире для вящей устойчивости, мужчины набросились на дверь, орудуя топорами: когда один наносил удар, второй уже замахивался. Лезвия с сочным хрустом впивались в дерево и сплетались с глухим, тяжелым гулом в превосходно выдержанном ритме. Створка мало-помалу поддавалась, ежесекундно теряя длинные куски в облаке разлетавшейся щепы. Адам, устроившийся позади всех, от нетерпения приплясывал на цыпочках и моргал при каждом ударе. Наконец отверстие над кольцом было пробито. Мужчины прекратили махать топорами, и один из них сунул руку в образовавшуюся дыру, чтобы отодвинуть засов.

Когда дверь соизволила открыться, Адам выкрикнул что-то нечленораздельное и окаменел. Помощники поспешили заглянуть ему через плечо и тут же принялись креститься, бормоча молитвы. Спотыкаясь, Адам вошел в комнату.

У Криспина на затылке вздыбились волосы, и когда он, в свою очередь, тоже заглянул в комнату, худшие опасения подтвердились. Широко раскрыв рот, Уолкот навзничь лежал на полу. Зрачки были расширены, под телом расплылось бурое пятно неправильной формы.

Глава 2

Шериф[8] Саймон Уинком стоял посреди комнаты и разглядывал завешанные гобеленами стены. Затем он переключил внимание на остывший очаг, изрубленную дверь и, наконец, на Криспина.

— Ради всего святого, вы-то что здесь делаете?!

Криспин прислонился к стене в дальнем конце комнаты и меланхолично пожал плечами:

— Да так, случайно проходил мимо.

Уинком фыркнул:

— За дурака меня принимаете?

Криспин открыл было рот для ответа, но вовремя передумал.