Вуали Фредегонды

Острая пронизывающая боль заставила Фредегонду мгновенно проснуться. И снова первое, что она увидела, — был испуганный взгляд служанки, сидевшей у изголовья. Ее служанки… С трудом сдерживая готовые сорваться с губ стоны, она прижала к груди перевязанную руку и держала так до тех пор, пока не утихла боль, похожая на то, будто ее пронзают многочисленные кинжалы. И, когда Фредегонда наконец смогла вздохнуть свободно, она принялась рассматривать женщину, которую определили к ней на службу. Выражение круглого лица, лишенного всякой миловидности и каких-либо признаков возраста, сразу поразило ее. Никто никогда не смотрел на нее с таким… таким страхом! Настоящим, безумным страхом, над которым она, наверное, посмеялась бы, если бы не испытывала такую боль. Девица, очевидно, была глупа, но страх, буквально парализовавший ее, вряд ли можно было объяснить только этим.

— Все хорошо, — прошептала Фредегонда. — Я, должно быть, неловко повернулась во сне.

Та кивнула и, видя, что госпожа ей улыбается, немного расслабилась. Фредегонда медленно выпростала больную руку из-под укрывавшей ее простыни, помогая другой рукой, тоже перевязанной. Уже стемнело, но эта несчастная, кажется, не осмеливалась шелохнуться, боясь разбудить ее. Она даже не зажгла свечу и сидела в сумерках неподвижно, наблюдая за госпожой.

— Как тебя зовут?

— Пупа, дама Фредегонда.

— Раздуй огонь в камине и зажги свечи, хорошо?

Служанка тут же засуетилась, счастливая, как собака, повинующаяся приказам хозяина. Когда в комнате стало достаточно светло, Фредегонда посмотрела на свои руки и невольно поморщилась от отвращения. Бинты насквозь пропитались кровянистым гноем.

— Нужно сменить вам повязки, — Пупа протянул к ней руки.

— Нет!

И тут же Фредегонда снова заметила на лице служанки выражение ужаса, которое, очевидно, появлялось у той при малейшем возражении госпожи. Должно быть, Хильперик, отправляя ее сюда, пообещал этой несчастной самые страшные кары, если вдруг с его любовницей что-то случится…

— Нет, — повторила Фредегонда уже спокойнее. — Мои ожоги, кажется, загноились. Тебе нужно пойти и поискать целителя или кого-нибудь, кто в этом разбирается. Понимаешь?

Служанка торопливо закивала.

— Я тут знаю кое-кого, — сказала она. — Одну женщину, которая служит кухаркой. Она меня вылечила, когда я обожглась о котел.

— Ступай скорее за ней…

Как и в первый раз, служанка бросилась из комнаты с такой поспешностью, что забыла закрыть дверь. Фредегонда откинулась на подушки, натянула простыню до подбородка и наконец испустила стон, так долго сдерживаемый. Прошло немного времени, и из коридора снова донесся шорох ткани и перешептывания, а вслед за этим на пороге комнаты появился женский силуэт.

— Пупа? — прошептала Фредегонда, уже зная, что ошибается.

Не отвечая, женщина приблизилась к кровати, и, когда на нее упал свет, Фредегонда широко распахнула глаза от изумления.

— Дама Одовера!

— Дамуазель Фредегонда…

Королева была невероятно бледна. На голове у нее был простой белый чепец, завязанный под подбородком, все остальное было скрыто складками плаща, в который она куталась, прижимая обе полы к груди. Дойдя до изножья кровати, она остановилась.

— Лежи, — велела она, когда Фредегонда попыталась приподняться. — Кажется, это у тебя лучше всего получается.

Фредегонда почувствовала, как горло у нее сжимается, и ее явное волнение не ускользнуло от королевы.

— Меня уверяли, что я должна поблагодарить тебя за спасение моих сыновей, — продолжала она ироничным тоном. — Хотя Мерове рассказал мне совсем другую историю… Но какая разница, если все трое живы и никто никогда не узнает, что произошло на самом деле? Не так ли?

Фредегонда не отвечала, и это лишь усилило презрение Одоверы.

— Не бойся. Я хочу, чтобы ты как можно скорее выздоровела и вновь заняла свое место возле меня… и короля. По правде говоря, я предпочту тебя той, с кем он развлекается сейчас.

Удар достиг цели — у девушки перехватило дыхание, и она стиснула перед собой пронзаемые болью руки, чтобы вернуть себе самообладание. Королева задержалась еще на мгновение, потом на ее лице появилась презрительная усмешка.

— Отдыхай как следует, — сказала она наконец и, отвернувшись, направилась к двери.

Потом, уже стоя на пороге, обернулась и добавила:

— Ах да, я совсем забыла. Думаю, тебе следует знать, что это я попросила Хильперика, чтобы ты не занималась больше детьми. Ты, конечно же, понимаешь почему…

Королева вышла, и до Фредегонды донеслись смешки придворных дам и их удаляющиеся по коридору шаги. Когда они совсем стихли, она разразилась рыданиями. И, словно бы судьба не хотела, чтобы у нее было хоть немного покоя на этом ложе скорбей, послышался стук деревянных башмаков Пупы. Фредегонда едва успела смахнуть слезы краем простыни и увидела целительницу, приведенную из кухни. На мгновение ей показалось, что это Одовера вернулась, чтобы сполна насладиться ее страданиями, — на женщине был почти такой же длинный плащ, полностью скрывавший фигуру.