Вуди Аллен. Комик с грустной душой

Фильм не «заиграл», и это в значительной степени на совести Феникса, который словно бы посмотрел на невероятно высокую планку, установленную для его персонажа, и решил: «не-а», а затем просто походил вокруг нее, выпячивая свой живот и доставая фляжку. Роль подходит ему своим неторопливым, пропитанным ромом ритмом, а также сочетается с его естественной способностью изображать людей, оказавшихся в тисках своих собственных размышлений: в его глазах, вспыхивает настоящий огонь, когда он уходит с места преступления.

В поздних работах Аллена сходство с великими моралистами европейского кино — с Бергманом, Ромером — заметно сильнее, чем когда-либо. Если он начал свою карьеру с портретов комических авантюристов, убегающих от всего, начиная с Вирджилла Старкуэлла в «Хватай деньги и беги» до Филдинга Меллина из «Бананов», которые весело прошли тюрьму, революцию и смерть, то здесь мы видим позднего Аллена, который сам ставит подножку своим героям и затягивает петлю вокруг их шеи.

Вуди Аллен: Актер

Так много в ранних материалах Вуди Аллена зависело от недооценки зрителями маленького паренька, который потел в софитах напротив их — по большему счету, мы до сих пор так делаем. Мы знаем его актерские ужимки очень хорошо — его запинки, жесты, панику и истерики, все то, что он делает, когда лжет или добивается живости — что он уже стал мультяшкой самого себя. Его лицо, как и лицо Чаплина, имеет практически пиктографическую простоту: пирамидальные брови, межбровные морщины, яйцевидное лицо, очки, без которых он выглядит, как только что вылупившаяся черепашка. Самоуничижение так сильно въелось в его персонаж и на экране, и вне экрана, что до сих пор трудно понять, какой же он на самом деле: один из величайших киноактеров, намеренно небрежный, как Брандо или Богарт, который, как и многие комики, повернул свою личную предрасположенность к угрюмости в свою собственную нервозную комедию. Но он преуспел больше, чем кто-либо в превращении своей замкнутости в особенную форму самолюбования. Чингисхан мог бы быть таким же робким.

Актерская работа Аллена, не считая его собственных фильмов, тяготеет к уличным авантюристам и музыкантам, но сами фильмы являются смесью всякой всячины. Он появился в «Подставном лице» (1976) в роли ничтожного букмекера, который позволяет Зеро Мостелу, писателю с волчьим билетом, использовать его имя для написания телевизионных сценариев, и впоследствии становится самым важным именем в шоу-бизнесе — это тень самого Мостела в «Продюсерах» и алленовских «Пуль над Бродвеем».

Он кажется самым таинственным из всех со своим не указанным в титрах камео в «Короле Лире» Годара (1987), где он сыграл киномонтажера, цитирующего шекспировские сонеты. Он достигает немедленного острого ритма, смотря на свою свадьбу с Бетт Мидлер в «Сценах в магазине» Пола Мазурски (1991). В то время как черный юмор является главной, и даже единственной причиной его появления в роли мясника, который режет на куски свою жену в фильме «По кусочкам» (2000).

«Мне всегда нравилось играть, и когда я пишу сценарий и вижу роль, которую мог бы сыграть я, я делаю это. И я всегда открыт для съемок в других фильмах, но меня никто не зовет — было всего два или три предложения за тридцать лет».

С другой стороны, его голос, сыгравший в мультфильме DreamWorks «Муравей Антц» (1998) тихого нервозного рабочего муравья по имени Зед, который привел своих товарищей-муравьев к похожей на марксистскую революцию, может считаться его ярчайшим выступлением в карьере. Сценарий братьев Вайц искусно касается интересов и увлечений самого Аллена: романтическое притяжение, карьерные разочарования, экзистенциальное остроумие. Точно так же «Под маской жиголо» (2013) был создан Джоном Тортурро под Аллена на роль владельца книжного магазина, который начинает играть роль сутенера для своего друга, местного флориста, но его бизнес загибается. «К тому, чтобы снимать его, приходилось привыкнуть, — сказал Тортурро. — Черновая версия была устрашающей. Он мне сказал незадолго до этого: „Ты хочешь моей критики? Я буду брутальным“. Я смотрел на фильм, сидя от него в нескольких креслах. Он почти не смеялся, если он смеялся, то он это делал тихо. На середине я пошел в уборную и подумал: „Господи, зачем я вообще это снял?“ В конце просмотра он мне сказал: „Это намного серьезнее, чем я думал… но в хорошем смысле“. Я сказал: „Что ты думаешь о своей игре? Ты доволен?“ Он ответил: „Мне всегда нравится, как я играю“».

Перемотка вперед